Московские джунгли - [67]
И открылось ему, что дочь, которую он когда-то спас такой высокой ценой, совершила самый страшный для шамана поступок: вошла в сговор со злым духом. Пусть по неведению, пусть не сознавая, что такое вообще этот злой дух, но… Лучше бы шаман убил свою дочь, как и полагалось! Маленькой или взрослой, но убил. Не открывал бы ее дар, не давал бы ей управлять силой, не открывал бы для нее пути незримые. Лучше бы она была мертва… Но сейчас он ничего уже не мог поделать.
Он пытался спасти ребенка и одолеть зло, а вместо этого злу дал и свободу, и помощника. Он предал свой народ и свой дар. И сейчас духи из нижнего мира терзали его земное тело, и он умирал, умирал в мучениях, и хотя длилось это недолго, для шамана муки показались вечностью, но страшнее вечности в муках было осознание: он предал свой народ и свой дар, он выпустил в мир зло…
И он погубил свою дочь. Погубил по-настоящему. Хуже, чем если бы просто убил.
С этой мыслью он умер…
Но Лиля, увлеченная погоней за тем, кто похитил ее подругу, даже не почувствовала, что осиротела.
Прежде чем выйти из дома, Лиля все же надела нормальную городскую одежду и обувь. Она оставила дома бубен, плащ и маску. Они станут только помехой, ведь ей придется много двигаться. Да и зачем они ей? Ведь ее зверь незримо следовал за ней.
Ей бы лететь, обнаженной, оседлав ветер, но Лиля пока не научилась этому шаманскому искусству. Она вызвала такси и назвала ему адрес. Камлая, она увидела все. И снежный буран, редкий в Москве в это время года, когда дело уже шло к весне, и мужчину, затащившего Алену в машину, и дорогу, и старый дачный поселок, и все указатели с названиями деревень, которые надо было проехать. Она буквально работала навигатором для таксиста. Она не боялась. С ней был ее зверь, он обвился вокруг ее тела и положил тяжелую голову ей на колени. Она знала: вдвоем они остановят эту мразь. Остановят навсегда.
Она высадилась на автобусной остановке, не доезжая до дачного поселка. Отпустила таксиста. Легко и с наслаждением пробежала по снегу. Да, она бежала, вспахивая снег, как если бы сама была волчицей или еще каким-то могучим, мускулистым зверем.
В домике сторожа возле ворот светилось окно.
Зверь потянул Лилю влево. Там они с легкостью перемахнули через забор, прошли по заснеженному участку мимо темного дома, потом еще один забор, пониже, ветхий, и вот он, дом, который Лиля видела, и запертая дверь, которую она вышибла, просто слепив из воздуха плотный ком и швырнув его… Дверь с треском распахнулась и ударилась о стену.
Лиля и ее зверь ворвались в дом.
Лестница в подвал…
Яркий свет заливает комнату с плотными шторами. Духота. Вонь. Невыносимая вонь! Запах тухлой мертвой крови. Запах разгоряченного тела. Запах секса. Запах страха. Лиля не знала – у нее так обострилось чутье или они со зверем теперь являют собой единое целое, а он чует, как чуют звери?
Голый мужчина, растерянно стоящий между дверью и столом, на котором распростерта обнаженная Алена.
Голый, бледный, жирный, мокрый, похожий на слизняка, невозможно омерзительный, с выпученными глазами, с полуоткрытым ртом, челюсть трясется…
Лиля протянула руку и чуть сжала пальцы, даже не касаясь его шеи.
Следов не останется. Никаких следов.
Ее зверь, с довольным урчанием, поднырнул под ее руки и запустил лапу в грудь насильника. Лиля видела, как сомкнулись мохнатые, когтистые, но все же пальцы, похожие на человеческие, сомкнулись вокруг сердца и сжались. Лицо насильника посинело, он шире раскрыл рот, отчаянно захрипел, слезы брызнули из глаз – но Лиле не было его жаль, Лиля жаждала его смерти. Его мук она жаждала, долгих, долгих мук! Но шаман не истязает, шаман вершит суд. И она вершила. Без костяного ножа, но с демоном из нижнего мира, который повиновался ей, потому что был пойман в капкан ее тела, в капкан ее силы. И этот демон поднялся в полный свой рост, и склонился над человеком, и запустил язык в его рот, и жадно выпил все тепло, всю энергию жизни. Одним глотком.
Мертвое и пустое тело упало на пол с таким звуком, словно шлепнулся огромный комок сырого теста. Омерзителен, он был в смерти – омерзителен. И кровь на его руках…
Кровь?
Лиля кинулась к столу и увидела, что на животе бесчувственной Алены, от пупка и вниз, проведен глубокий ровный разрез и из него по бокам стекает кровь, алая, алая кровь, и нож увидела, лежащий в лужице крови на этом столе, почему-то обитом сукном…
Лиля протянула руку над раной, чтобы заживить ее, и почувствовала, что не хватает сил. Она накопила в себе слишком много разрушительной энергии, а созидательной не было совсем, она заточила себя, как оружие, она превратила себя в стрелу, летящую в цель… Но она не могла так быстро из стрелы стать исцеляющей дланью, и неоткуда ей было взять молоко жизни, чтобы пролить в эту рану и закрыть ее. Лиля с ужасом поняла, что слышит биение сердца Алены. Замедляющееся и слабое. Алена умирала, нужно было действовать быстрее, быстрее, пока сердце еще бьется, пока в мозг еще поступает кислород. Ах, если бы у нее был с собой бубен, она бы взлетела на нем к Древу, к Великому Древу, и могла бы позвать праматерь-олениху, и взять ее молока полные ладони, и вернуться, и пролить молоко в рану. У нее бы секунды ушли на это, если бы был с собой бубен, а без бубна она не могла, не умела!
Её не отпускают страшные сны. Экзотической красавице, дочери шамана, участнице конкурса «Мисс страна» снятся убийства. Реальные жестокие убийства, причем видит она их глазами жертв. Она своя в мире столичного шоу-бизнеса, подруга и конкурентка завтрашних жертв. Достаточно ли силен ее дар, чтобы опередить того, кто ей снится и кого обычные люди считают серийным маньяком? Сможет ли она избавить мир от темных сущностей и спасти красоту, украденную безумцем? И может ли она доверять тому единственному, кто вызвался ей помочь?«Если бы она только могла их как-то предупредить! Тех, кого видит во сне…Но во сне Сандугаш никогда не была собой.
Очень просты эти понятия — честность, порядочность, доброта. Но далеко не проста и не пряма дорога к ним. Сереже Тимофееву, герою повести Л. Николаева, придется преодолеть немало ошибок, заблуждений, срывов, прежде чем честность, и порядочность, и доброта станут чертами его характера. В повести воссоздаются точная, увиденная глазами московского мальчишки атмосфера, быт послевоенной столицы.
Эта книга о воинах-афганцах. О тех из них, которые домой вернулись инвалидами. О непростых, порой трагических судьбах.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.