Московская экскурсия - [21]

— Пошли!

Мне было жаль директора. Он казался таким огорченным и разочарованным. Из его прекрасной речи перевели только одну десятую! Неужели эти англичане уйдут, так и не узнав, сколько помидоров у него в теплицах?

Мы высыпали на улицу. Я направилась к автобусу.

— Вы что, не пойдете с нами? — спросил Первый Профессор.

— Нет. Капуста никогда меня не интересовала.

— А вдруг там будет что-то другое? — сказал он, сам не веря своим словам.

— Сомневаюсь.

Он мрачно пошел один.

Когда я вернулась в автобус, водитель вдруг ожил, осторожно кашлянул, ударил себя в грудь и вопросительно выставил вперед руку. Я решила, что он, услышав мой кашель, справляется о моем здоровье. И кивнула с улыбкой. Тогда он нырнул в какой-то тайник у себя под сиденьем, извлек грязную бутылку и чашку и с сияющим видом протянул их мне.

— Водка? — спросил он.

Я превратилась в китайского болванчика. Я кивала и улыбалась, выражая мою признательность и благодарность. Водитель обтер чашку носовым платком, наполнил ее и церемонно протянул мне. Вам ведь известен вкус ирландского самогона? Ну, это не совсем то. Скорее похоже на жидкий огонь. Я выпила свою порцию, потом водитель выпил тоже и спрятал бутылку. Мы сидели, улыбаясь друг другу, совершенно счастливые, меж тем как горизонт перед нашими глазами постепенно расплывался, деревья двоились и пускались в пляс, а единственная коняга каким-то загадочным образом превратилась в четырех лошадок, и те, покачиваясь, ходили друг за дружкой. Дома то взлетали в небо, то опускались, как качели на ярмарке. Так хорошо!

Вдруг я услыхала снаружи какие-то писклявые голоса. Я выглянула. Шесть маленьких мальчиков (хотя это мог быть и один-единственный мальчик, повторенный многократно, водка творила чудеса, ноги продолжали множиться) пропищали мне: «Товарищ, товарищ, товарищ». Я пошарила в сумке. К счастью, там завалялся остаток шоколадного кекса, который Первый Профессор купил для меня накануне. Я разломала его на маленькие кусочки, и эти создания склевали их прямо из моих рук, словно птички. Но тут из одной избы вышел вразвалочку здоровенный неотесанный парень. Увидев, что происходит, он одним махом сгреб детей в охапку и принялся читать им длинную нотацию. По презрительным взглядам, которые он то и дело бросал в мою сторону, я догадалась, что он напоминал им о догмах советской религии. Взять мясо (а шоколад — в сто раз хуже!) из рук капиталиста — стыд и позор! Неужели у них, граждан Советского государства, совсем нет гордости? Что же из них вырастет? Одному Ленину известно.

Закончив, парень явно остался доволен своими нравоучениями. Но стоило ему повернуться спиной к детям, те снова слетелись ко мне. Я опять им что-то накрошила. Это превратилось в игру. Казалось, что с каждым новым приступом детей становится все больше — вряд ли водка тому виной. Когда вернулись остальные члены нашей группы, я кормила уже целый полк октябрят (юных большевиков).

—  Это просто детский сад, — сказал Первый Профессор, который пришел чуть раньше других.

— Просто детский сад в прекрасном золотом... Нет-нет, Профессор, я не то имела в виду. Не слушайте меня. Я пьяна. Это все водка!

Глаза Профессора блеснули.

— Где вы ее взяли?

Взмахнув рукой, я дала понять владельцу бутылки, что Профессор мой лучший друг. Шофер снова наклонился и извлек свое сокровище.

Вид Первого Профессора, пьющего водку прямо из горлышка, никогда не изгладится из моей памяти. Но он так строго зыркнул на меня, что я прикусила язык и удержалась от комментариев.

На обратном пути в перерывах между приступами пьяного смеха Профессор поведал мне, что им показали еще одни ясли, теплицы и несколько грядок со свеклой. По его тону я догадалась, что он устал от младенцев и ему уже до лампочки овощеводство.

Препираться с «Интуристом» было бесполезно. С откровенно лживыми минами они утверждали, что мы видели именно колхоз. Ввернув парочку хлестких словечек, мы заявили им, что ничего и близко похожего мы не видели, тогда они весьма высокомерно дали нам понять, что их курс изучения английского языка не включал ругательств, чему они очень рады...

Вчера вышел ужасный конфуз. Это случилось вечером на балете. Ну да, мы все же попали на балет. Я разочарована: нам показали не современный спектакль, a «Lac des Cygnes»[38] в такой устарелой постановке, что мы словно бы вернулись в царские времена. Впрочем, надо отдать должное их технике — танцевали они превосходно. По крайней мере, намного лучше, чем то, на что способны мы на Западе. Добавление — «ский» или «ов» к английской фамилии не добавит русского масла и вина к английской крови. Но мне-то хотелось посмотреть балет, где классическая техника, освобожденная от плесени традиций, соединяется с новыми формами и интерпретациями, a Lac оказался лишь впечатляющей демонстрацией tour de force[39]!

Зато вновь, как и на «Гамлете», публика была великолепна. Казалось, что некий безымянный волшебный сок течет сквозь вас, вызывая то редкое ощущение гармонии, которое появляется, когда много людей в едином порыве разделяют общее чувство босторга. В театре я чувствовала полное слияние с русскими, возможно, потому, что театр — единственное место, где они становятся свободными людьми и не ведут себя как члены групп, ячеек и советов. Так что выходка Третьего Профессора и Фермера-Птичника была особенно неприятна.