Моруроа, любовь моя - [77]

Как ни лестно было депутатам наблюдать такую тягу к самообразованию, они все же постановили обратиться к губернатору с предложением, чтобы тот наложил взыскание на упомянутых государственных служащих за повторные длительные прогулы…

Вскоре агенты исчезли с гостевых скамей, и депутаты заключили, что комиссар Арригьи все же не совсем лишен чувства юмора. Однако этот вывод оказался преждевременным. Просто комиссар на два месяца уезжал и отпуск во Францию. Когда он возвратился на Таити и феврале 1971 года, Постоянный комитет Территориальной ассамблеи принял следующую резолюцию:

«Общеизвестно, что начальник тайной полиции комиссар Арригьи после двухмесячного отпуска возвратился на Таити, чтобы вместе с губернатором подготовить агитационную кампанию проправительственного кандидата на предстоящих выборах в муниципалитет Папеэте.

Цель настоящей резолюции — стремление выяснить, какова же политическая деятельность администрации. Поэтому мы просим губернатора Анжели проинформировать нас относительно: 1) своей политической деятельности и такой же деятельности комиссара полиции Арригьи; 2) законов и постановлений, дозволяющих им сниматься такой деятельностью».

Губернатор по привычке ответил, что Территориальная ассамблея не вправе заниматься вопросами такого рода. Но так как на сей раз речь шла не о вопросах обороны, Постоянный комитет решительно заявил, что «вопросы местной политики — исключительная прерогатива населения и его выборных представителей, а вот администрации и полиции они не касаются». Губернатор предпочел в дальнейшем помалкивать.

Французское правительство придавало столь большое значение назначенным на май 1971 года выборам в муниципалитет потому, что исход их был определяющим для более важных выборов — в Сенат, которые должны были состояться позже. Согласно действующим правилам, Французская Полинезия выбирала сенатора раз в девять лет; в коллегию выборщиков наряду с депутатами Территориальной ассамблеи входили только муниципальные советники четырех городов территории — Папеэте, Утуроа, Фааа и Пираэ. В Ассамблее автономисты располагали значительным большинством, в Фааа также впереди шли автономисты; в Пираэ преимущество имели голлисты, а в Утуроа силы были равны. Таким образом, все зависело от результата муниципальных выборов в Папеэте. Если бы бывший мэр Альфред Порой вернулся на этот пост, он мог бы считать, что место сенатора ему обеспечено.

Как приверженцы, так и противники Порой видели в нем ведущего представителя устарелой колониальной системы и самого ярого защитника ядерных баз, «обеспечивающих благосостояние территории». Его надежды на реванш после досадного поражения в 1966 году основывались прежде всего на том, что тысячи французских военных, технических специалистов и предпринимателей, командированных или добровольно обосновавшихся в Папеэте после начала ядерных испытаний, несомненно должны были отдать ему свои голоса. Если добавить гарантированную мощную поддержку со стороны администрации (в виде «служебной информации», бесплатного печатания агитационных материалов и устного запугивания избирателей), было похоже, что троице Анжели — Арригьи — Порой обеспечена победа. Однако никто не учел, что в Папеэте появилась новая многочисленная категория избирателей — около 15 тысяч полинезийцев, обитателей жалких трущоб в предместье, переселившихся на Таити в 1964–1968 годах с Туамоту и Тубуаи, с Маркизских и Подветренных островов. Такой капитальный просчет со стороны партийных стратегов может показаться непонятным; скорее всего он объясняется тем, что перепись населения не производилась и никто толком не знал, сколько жителей в городе. Как бы то ни было, новые пролетарии проголосовали за автономистских кандидатов, те победили на выборах с пере-несом в тысячу голосов и заняли все 27 мест в муниципалитете. Вряд ли можно считать случайностью, что комиссар Арригьи навсегда покинул Таити уже через неделю после выборов.

Таким образом, Порой пришлось оставить всякую надежду на возвращение в ряды сенаторов: из 118 выборщиков, которым предстояло голосовать 26 сентября 1971 года, две трети составляли автономисты. Единственным кандидатом, пользовавшимся их доверием, был Пувапаа а Оопа. Правда, ему исполнилось 76 лет и его изнурило долгое заточение. Но после того, как генерал де Голль исчез с политической арены, Пуванаа мало-помалу оправился. А после политического реванша во время инцидента с флагами он вновь даже начал разъезжать с речами по трущобам и сельским местностям. Его несложная программа оставалась прежней: Полинезию полинезийцам. Порой даже не стал выдвигать свою кандидатуру, и единственным соперником Пуванаа был голлист Эмиль Ле Кай. На голосование явилось 111 выборщиков, и им потребовалось меньше пяти минут на то, чтобы опустить бюллетени в урну. Подсчет показал, что Пуванаа получил 74 голоса, Ле Кай — 37. Новый сенатор ограничился следующим кратким заявлением:

«Я по-прежнему требую полной реабилитации для себя. Данные выборы ничего не изменяют в этом смысле. Меня избрал полинезийский народ. Но в 1958 году меня осудило французское правительство. Однако я виню не французские законы — они превосходны, а виню я тех, кто применяет их так, как это было в случае со мной.