Моруроа, любовь моя - [46]

После столь внушительной победы Теарики вновь стал лидером крупнейшей политической партии Французской Полинезии. Поддержка народа была ему необходима— ведь всего через несколько месяцев ему предстояло встать лицом к лицу с тем, кто нес ответственность за бедствия, постигшие полинезийский народ, начиная с 1963 года, — с самим генералом де Голлем.

21. ГОСПОДИН ПРЕЗИДЕНТ!

Целью нового посещения де Голлем Таити в сентябре 1966 года, через десять лет после первого визита, было узреть собственными глазами великое творение военных и атомных специалистов. По пути он заодно навестил Французское Сомали и Камбоджу (Кампучию)[30]. В обеих странах генерал произносил исполненные боевого духа, пламенные речи в защиту свободы. Даже когда его слушатели в Джибути учинили беспорядки (результат: 4 убитых и 70 раненых), он ни на шаг не отклонился от своей либеральной линии и ответил обещанием широких реформ. В Пномпене де Голль порицал великие державы, которые под фарисейскими предлогами вмешиваются во внутренние дела других стран; в качестве наиболее дурного примера он привел бесчинства США во Вьетнаме. Такого рода оккупация страны вопреки воле ее народа, говорил де Голль, — позор и преступление; 250 тысяч камбоджийцев бурно аплодировали ему.

Как только в июле на Таити стало известно о предстоящем визите президента, Теарики справился, когда и где он может встретиться с де Голлем, чтобы рассказать ему о другой губительной военной оккупации, осуществляемой французскими атомными подразделениями в Полинезии. С удивлением он услышал, что программа шестидневной поездки по островам, с 6 по 11 сентября, уже составлена канцелярией президента в Париже и не может быть изменена. В расписание входили возложение венков, парады, официальные выступления, шоу и обеды на Таити 6, 7, 8 и 9 сентября, после чего следовали два напряженных дня на атомных полигонах в архипелаге Туамоту. Так что обсуждать политические, социальные и экономические проблемы территории с народными избранниками просто некогда. Теарики разъяснили (поскольку сам он явно этого не уразумел), что цели визита совсем другие и куда более важные, нежели выяснение отношений с местными деятелями. Возможно, мы не точно передаем слова губернатора, но в смысле ошибиться было невозможно.

Теарики мог рассчитывать только на одну возможность изложить де Голлю свои соображения: во время представления президенту видных персон территории. По заведенному порядку такое представление должно было состояться по прибытии де Голля — за закрытыми дверьми правительственного здания. На долю депутата Теарики в этой протокольной процедуре отводилось 20 минут.

Как далеко шагнул де Голль в своей карьере со времени частного визита на пароходе-тихоходе в 1956 году, было видно из того, что на сей раз он прибыл на военном самолете в сопровождении полусотни помощников; несколько взводов жандармов выстроились на всем пути его следования от аэродрома до резиденции губернатора. Впрочем, обошлось без инцидентов. Мобилизованные для встречи школьники бросали к ногам президента республики одни лишь цветы.

Отдохнувший и бодрый де Голль на другой день явился на церемонию представления важных персон. Геарики тоже был в хорошей форме; когда он входил в правительственное здание, в его глазах сверкали озорные искорки. Как только все заняли положенные места, Геарики достал из кармана машинописную речь, рассчитанную как раз на отведенное ему время. Приводим се здесь, исключая некоторые маловажные абзацы.

«Господин президент!

Десять лет назад мы, полинезийцы, были удостоены огромной чести — впервые видеть вас среди нас. В то время вы были рядовым гражданином, но многие из ваших соотечественников считали вас величайшим из ныне живущих французов.

Для нас, полинезийцев, некогда в числе первых откликнувшихся на ваш призыв продолжать борьбу за свободу, вы были не только героическим руководителем «Свободной Франции», но и благородным глашатаем новых идей, впервые провозгласившим свое стремление предоставить колониальным народам равенство, свободу и право на самоопределение. Вот почему в 1956 году мы приняли вас с почетом, положенным президенту и, что еще важнее, с радушием, с каким встречают лучшего друга.

Сегодня вы вновь прибыли к нам, теперь уже в качестве президента республики, чтобы наблюдать самый мощный доныне взрыв французской ядерной бомбы. Поэтому ваш второй визит к нам протекает совсем по-другому и вызывает у нас совершенно иные чувства.

На этот раз вас встречают со всеми официальными знаками почета, подобающими президенту. Вскоре вы, как и все побывавшие у нас ваши министры, услышите торжественные речи о том, как горячо мы любим Францию и вас лично. Возможно, эти риторические упражнения обладают некой пропагандистской ценностью, но я убежден, что вы тотчас разглядите суть подготовленных по заказу и преследующих определенные цели официальных речей. Вы слишком опытны и проницательны, господин президент, чтобы позволить обмануть себя показными жестами. К тому же вы несомненно располагаете всеми необходимыми данными о политической ситуации на нашей территории и сумеете верно оценить, скажем, разглагольствования мэра Папеэте, который сохраняет свой пост благодаря подлогу на выборах, ныне расследуемому судебными органами. Меня искренне радует, что протокол предоставляет мне возможность обратить ваше внимание на важные вопросы, вызывающие рознь между нашими народами.