Моруроа, любовь моя - [33]

РДПТ постановила оплатить поездку в Париж племяннику и невестке Пуванаа, и в конце августа 1963 года они наконец увидели его. Здоровье Пуванаа было подорвано, но он не пал духом. Он внимательно выслушал их, после чего заявил, что события минувших пяти лет, к сожалению, показывают, что на французское правительство нельзя положиться. Есть лишь один способ избежать страшной судьбы, уготованной им, полинезийцам: добиться независимости. Как скорее и лучше достичь этой цели, Пуванаа предоставлял решать партийным лидерам; сам он так долго отсутствовал, что недостаточно хорошо знал создавшееся на островах положение.

Получив послание Пуванаа, руководство РДПТ тотчас созвало внеочередной конгресс. Единственным средством связаться с руководителями ячеек на других островах был телеграф. При этом в телеграммах открыто говорилось, что главней вопрос повестки дня — предложение Пуванаа учредить независимое государство. Французская разведка тотчас донесла начальнику в Париже о том, что назревает, и контрход де Голля не заставил себя ждать. 5 ноября 1963 года президент, не консультируясь с Национальным собранием, издал указ о роспуске двух партий, стоявших за независимость, — РДПТ и Таитянской партии независимости, руководимой Сераном. В указе была ссылка на положения закона от 10 января 1936 года, запрещающего организацию «частной милиции и боевых групп»; закон этот был принят тогдашним Национальным собранием для защиты республики и демократии от военных путчей.

Распущенная партия, само собой, лишается права посылать телеграммы, что и было принято к исполнению телеграфом. Почта также отказалась рассылать циркуляры и письма РДПТ и партии Серана. Одновременно полиция совершила налет на конторы обеих партий и захватила адресную картотеку, переписку и прочие документы, которые можно было использовать как обвинительный материал. Никого не арестовали и не сослали, однако главная цель была достигнута. Послание Пуванаа не дошло до народа, и намечавшийся съезд не состоялся.

Объяснение, которое дал случившемуся губернатор, было в высшей степени своеобразным как по содержанию, так и по форме. Хотя после высылки издателя «Деба» на всю колонию оставался один-единственный журналист, губернатор устроил «пресс-конференцию», чтобы прокомментировать решение де Голля. И упомянутому журналисту не надо было опасаться немилости властей, поскольку на другой день он, как и предполагалось, поместил в своей газете «Депеш» пламенную патриотическую статью, в которой с применением самых цветистых оборотов рисовались следующие заманчивые перспективы: «Таким образом генерал де Голль наметил для полинезийского народа политическую линию, соответствующую известным ему чаяниям большинства. Другими словами, полинезийская гардения будет и впредь цвести на французской клумбе».

Разумеется, писания местной газетки не играли никакой роли, так как ее читало лишь несколько сот французских поселенцев. Куда тревожнее было то, что министр обороны Месмер вскоре сделал не менее цветистое и криводушное заявление, которое было воспроизведено мировой прессой без всяких комментариев. Произошло это в январе 1964 года, когда он в сопровождении множества радио- и газетных репортеров совершил первую инспекционную поездку по военным базам во Французской Полинезии. Один ехидный австралийский репортер спросил министра, что думает французское правительство о местной оппозиции ядерным испытаниям. Месмер преспокойно ответил: «Во всех демократических странах, где царит неограниченная свобода слова, мнения расходятся по многим важным вопросам. На Таити существует расхождение во мнениях относительно проектируемых атомных полигонов, однако они вряд ли серьезнее тех расхождений, какие возникают в Англии или Америке, когда заходит речь о строительстве атомной электростанции».

14. КИТАЙСКИЙ ТЕАТР ТЕНЕЙ

Распущенные партии остались под запретом. Но как ни рьяно искала полиция, она не могла найти достаточно компрометирующих действий и документов, чтобы бросить в застенок преданных анафеме пуванистов. Не было также возможности объявить недействительными выборы, сделавшие их депутатами Территориальной ассамблеи. И когда в октябре 1963 года начался новый бюджетный год, депутаты в полном составе явились на сессию и переизбрали председателя Ассамблеи и бывших представителей РДПТ в различных комиссиях.

Первым вопросом на повестке дня оказалась проблема китайцев. Это было несколько неожиданно, потому что проблема существовала сто лет, и ни один министр или губернатор не желал ею заниматься. Единственное, на что правительство Франции в конце концов пошло в 1930 году, было запрещение дальнейшей иммиграции из Китая. Но к тому времени во Французской Полинезии находилось уже более 4 тысяч китайцев. Отправлять их домой сочли негуманным, тем более что большинство из них родилось на островах и другой родины не знало. К тому же это обошлось бы французскому правительству в немалую сумму. О том, чтобы предоставить им французское гражданство, не могло быть и речи. Даже имея статус иностранцев, что принуждало их платить значительный налог и лишало права на землевладение, они были опасными конкурентами для французских предпринимателей в Папеэте. Дозволь им конкурировать наравне — дело кончится катастрофой.