Морской узел и счастливый билет - [8]

– Ну, вы меня похоже, знаете. Это мой помошник. господин Девяткин.

–Пойдёмте. Ужасный случай, Сергей Петрович, – говорил он и рассказывал по пути, открывая двери в знаменитые подвалы Торговых рядов, – у купца Живова икра осетровая пропала, аж две полных бочки. Кто взял, ума не приложу. Правильно говорю, Лука Ильич? – спросил он торговца.

Лука Ильич Живов олицетворял собой мировую скорбь, повесив голову, и ладонями едва не доставая коленей.

– Отсюда? – удивился полицейский, – каким же образом?

Подвалы эти поражали своей основательностью, высокие сводчатые потолки, стены из тесаного камня. На стенах были зажжены керосиновые фонари, окрашивая известняковые стены в желтоватый цвет. Подвал был разделён на боксы, закрытые дверями, обитыми железом. На каждом висели кованые железные замки, и печати купцов.

– Откройте склад, Силантий Евстратович. И где господин Живов, хозяин?

– Сейчас…

Тяжёлая дверь отворилась, и Девяткин осветил товары впавшего в грусть купца. На полу стояли тяжёлые на вид бочки, а задняя стена помещения была деревянной.

– Ну а стена – то целая? – и Стабров показал на стену из досок.

– Там всё крепко. Доски дубовые. А пришёл- бочки на месте, но пустые. Словно барабашка шуровал.

– Позвольте? – не понял ошеломлённый Девяткин.

– Дух злонамеренный, – с изменившимся выражением лица объяснял господин Щелыгин, – так уж добро здесь пропадало. Да не один раз, но так, понемногу. Мы и не жаловались. Зря вы коситесь, ваше благородие. Всякое бывает.

Стабров только хмыкнул, и сбил свою фуражку себе на затылок, по военной привычке, и заложил руки за спину и внимательно посмотрел на Силантич Евстратовича. Но тот не улыбался, а лишь покачал головой.

– Андрей Сергеевич , посветите, – попросил Стабров.

Свет керосинового фонаря был ярок, и достав раскладной нож и отвертку из саквояжа, Сергей Петрович принялся осматривать стену. Вдруг он удовлетворенно хмыкнул, подняв щепку с пола.

– А чей склад с другой стороны?

– Купец Завидов хозяин, и у него приказчик Ермаков, – ответил Щелыгин, заглянув в тетрадь с коленкоровой обложкой, – Гаврилыч, – обратился он к спутнику, – позови Завидова сюда с ключами.

Они обошли клад , и стояли уже перед заветной дверью, Девяткин нетерпеливо прохаживался по каменному полу, иногда посвечивая на сводчатый потолок погребов. Наконец, Гаврилыч привел с собой владельца помещения.

– Открывайте, Завидов, – приказал ему полицейский.

Купец долго вздыхал и охал, уронил связку раза три, так что потерявший терпение Щелыгин сам отпер замок и раскрыл двери. Девяткин направил луч фонаря, а Стабров уверенно подошёл к стене, снял две скобы, и разобрал стену между складами.

Девяткин чуть не уронил фонарь, увидев как страшно побагровел Щелыгин, схватив за рукав собиравшегося убежать Завидова.

– Ну собственно так… – громко и с ноткой веселья в голосе говорил Сергей Петрович, – Такая вот у вас барабашка завелась, милейший Силантий Евстратович. Ну, мне пора-с.

– Непременно буду завтра на Петровке, господин Стабров, – ответил Щелыгин, и долго тряс руку полицейского, – непременно.

Анна приезжает

– Ну, вы всё же поосторожнее, Сергей Петрович, на вокзале-то, раз не хотите с собой городовых взять. Каланчевка, конечно, не Красная Пресня, но профсоюзные активисты там ребята крепкие и очень злые. А Железнодорожный профсоюз – организация богатая, любых адвокатов оплатит, случись оказия какая. А то не хочу я опять на похоронах за гробом идти.

Стабров покраснел, но возразить господину Кошко было нечем, время было и вправду было тяжелое. Начальника полицейского округа в Москве до него убили московские дружинники. Пришли к нему домой, на Каретный, и застрелили, потом ещё и приговор на заборе приклеили, не поленились. Власть долго на солдатах Семеновского полка держалась, и то с трудом. Правда и сейчас на Пресню полиция соваться не хочет, но с активистами тамошними договориться удалось. Да там и полиции делать нечего, порядок, не грабят никого. Всех бандитов дружинники повывели, туда цветные не суются.

– Буду осторожен, приеду на вокзал в штатском.

– Вот и ладно. – говорил Аркадий Францевич, – Вы меня очень обяжете. Право, на вас очень надеюсь. Вот, приезжал господин Щелыгин, очень благодарил. И через три дня с околоточными совещание проведём, а потом опять и облаву на Хитровке сделаем, я, и он азартно потер руки, – ночлежки проверить надо. Езжайте на вокзал, Сергей Петрович.

Стабров спустился вниз, и на улице городовой поймал ему извозчика.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил полицейский, усаживаясь в повозку.

Он поправил пистолет в подмышечной кабуре, и постучал по полу пролетки, призывая трогаться. Наконец приезжала долгожданная Анна, из Харбина, он всё же устал заниматься хозяйством. Вообще, настоящим её именем было китайское Юйлань-Ван.

Ещё в Омске, когда ехал в Москву, отправил телеграмму в Харбин известному лицу, а затем и деньги на билет. Всё же сложно, сложно… Хотя в доме сделали паровое отопление, печь топить не надо, но всё равно, плита же на дровах, самому не приготовишь ни обед, ни ужин.

А трактиры надоели. Зайдёшь- и расплатиться невозможно, денег не берут. Стыдно. Бывало, в булочную сходишь, купишь себе колбасы и булку, да чай или кофе на спиртовке целый день варишь. А он всё же, чиновник сыскной полиции города Москвы. Девяткину то хорошо, он привычный, давно в полиции служит, приноровился. Так, за мыслями, незаметно к Площади трёх вокзалов приехали, а ему нужно ещё на Ярославский.