Морской наёмник - [4]
В конце концов Адриану пришлось скрепя сердце не только снять людей на борт, но и, отдав концы, распрощаться, теперь уже насовсем, с изрядным запасом жира. Причём разойтись по-доброму сразу не удалось: мёртвый кит, словно мстя, навалился всей своей тяжестью на борт «Ноя», как бы пытаясь проломить обшивку и забрать убийц с собой, в пучину. Но спустя некоторое время эта полуразграбленная кладовая всё-таки отвалила нехотя от «Ноя», и команда едва успела прибрать с палубы разделанные куски сала, которые не в меру расшалившиеся волны уже начали стаскивать за борт...
Паруса убраны, снасти закреплены, люки наглухо задраены, штурвальный крепко принайтован к мачте. Да и сам кругленький, «толстопузый» «Ной», послушный в управлении, что верный пёс, выходил с честью и не из таких передряг. Храни нас, Святой Николай и прочие угодники.
II
В кубрике с Яном приключилась истерика. Кровь, кровь, кровь, которую проливали эти ужасные, как оказалось, люди, давила ему на голову, расплющивала сознание и душу.
Вконец измученный непривычным, однообразно выматывающим трудом, еле волоча ноги, насквозь промокший и просаленный, он вернулся значительно позже остальных, еле пробравшись по палубе, где валы к тому времени уже устроили настоящую чехарду, сигая через «Ноя», ровно озорные сорванцы. Собрав последние силы, Ян юркнул в тёплую вонь кубрика и застыл на пороге, ошеломлённый, не смея сделать и шага. Моряки как раз вывесили мокрые робы поближе к камельку, и в кубрике стоял чад точно на бойне.
К горлу сразу подкатил ком тошноты. И тут на глаза ему попалась груда истекавших кровью кусков парного китового мяса, небрежно сваленных здесь же, у очага. Ускользающее по-воровски сознание, хлопнув напоследок дверью, окончательно покинуло Яна. Ему вдруг почудилось, что китобои, в сердцах, убили и разделали Михеля, хотя с жилистого ландскнехта при всём желании невозможно было настрогать столь роскошных отбивных. А когда ещё гигантский голый Йост прыгнул как кузнечик из угла, тщетно ловя ногой ускользавшую штанину сухого белья, в которое намеревался облачиться, багровый занавес рухнул, напрочь отрезав окружающий мир, и на сцену, сметая всё на своём пути, хлынула кровь. Ян что-то закричал, тонко и надрывно, бросился на Йоста и сшиб его с ног, вернее — с одной ноги. Китобои, уже расположившиеся на своих жёстких ложах кто с горячим питьём, кто с трубкой, а кто уже и подрёмывая, чертыхаясь, повскакивали, но всех опередил Михель, выхватив Яна из железных объятий так ничего и не понявшего гарпунёра.
Ян, всхлипывая, повторял только одно:
— Не надо крови! Ну, пожалуйста, не надо больше крови!.. — Пока не захлебнулся в собственных рыданиях.
— Да, ребята, с вами не заскучаешь, — сел на полу Йост, потирая ушибленный при падении затылок. — То один что-нибудь отмочит, то другой...
— Послушайте, вы... китобои! — резко обернулся к ним склонившийся над Яном Михель. — Пусть я пока для вас просто грубиян-неумеха, но я научусь разделывать ваших китов, смеяться над вашими шутками и жрать вашу сельдь во всех видах. Обещаю! А вот он — просто больной мальчик, свихнувшийся на Войне, как и тысячи других. Кровь для него — это, увы, не только начинка для кровяных колбас. Я понимаю, что ему здесь не место, но не швырять же его за борт, в конце концов! И я просто прошу, нет, я настоятельно вам рекомендую: не цепляйтесь к нему! Его страданий хватит на всех вас вместе взятых. Не добавляйте новых. Сосредоточьте огонь на мне — я вытерплю. И работать буду за двоих. А его надобно просто, по мере возможности, отгородить от вида, цвета и запаха крови. Это глупо, конечно, в наших условиях, но всё же попытайтесь. Пожалуйста...
Слова Михеля ложились метко и веско, ровно пули доброго мушкетёра, а он ведь почти не целился, то есть не готовился: слова сыпались, сами собой складываясь в предложения. И Михель видел, как его пули-слова разят, вернее, вышибают из китобоев ненависть, раздражение, недоверие, презрение. Кроме разве что Виллема.
«Вот он и есть самый опасный. А не простодырый гарпунёр, способный только кулаками размахивать, — отметил, опять же как само собой разумеющееся, мысленно Михель, не прерывая монолога. Сначала собственная речь самого же его удивила несказанно, а затем ужасно понравилась. — Вожак ты, Михель, вожак прирождённый. Атаман. Ведь у всех них, кроме, пожалуй, Томаса, есть дети, и я просто-напросто призываю их относиться к Яну как к сыну, что ли...»
Это была, в общем, правильная догадка, хотя Михель немного ошибался по незнанию. У Виллема уже не осталось детей: пали под ударами китовых хвостов и испанских мечей. Зато выросли внуки, появилась уже и пара правнуков, причём гордый старик не особо ладил со своей юной порослью. И шустрый Томас, не знаючи, стал отцом третьего дня. Прелестная, ещё более юная, чем он, конкубина[5] так и не удосужилась просветить морячка о грядущих изменениях его статуса. А зря! Разлука не поспособствовала укреплению чувств повесы Томаса, твёрдо решившего, на данный момент, по возвращении с ней расстаться, всячески избегать и в первый же день пребывания на берегу найти себе новый объект обожания.
Первая половина XVII века. Европа погрязла в очередной бестолковой и жестокой войне — Тридцатилетней. Главный герой романа, ландскнехт Михель, после ряда смертельных приключений решает сменить «профиль деятельности» и заделаться пиратом. Для этого ему необходимо захватить корабль. Судьба забрасывает Михеля на борт китобоя «Ной». Но кровавые события прошлого постоянно преследуют бывшего наёмника... Новый роман известного писателя Сергея Удота является первой книгой дилогии «Неприятие крови» о приключениях наёмника Михеля.
В романе литературный отец знаменитого капитана Алатристе погружает нас в смутные предреволюционные времена французской истории конца XVIII века. Старый мир рушится, тюрьмы Франции переполнены, жгут книги, усиливается террор. И на этом тревожном фоне дон Эрмохенес Молина, академик, переводчик Вергилия, и товарищ его, отставной командир бригады морских пехотинцев дон Педро Сарате, по заданию Испанской королевской академии отправляются в Париж в поисках первого издания опальной «Энциклопедии» Дидро и Д’Аламбера, которую святая инквизиция включила в свой «Индекс запрещенных книг».
Весна 1453 года. Константинополь-Царьград окружён войсками султана Мехмеда. В осаждённом городе осталась молодая жена консула венецианской фактории в Трапезунде. Несмотря на свои деньги и связи, он не может вызволить её из Константинополя. Волею случая в плен к консулу попадают шестеро янычар. Один из них, по имени Януш, соглашается отправиться в опасное путешествие в осаждённый город и вывезти оттуда жену консула. Цена сделки — свобода шестерых пленников...
Книги и фильмы о приключениях великого сыщика Шерлока Холмса и его бессменного партнера доктора Ватсона давно стали культовыми. Но как в реальности выглядел мир, в котором они жили? Каким был викторианский Лондон – их основное место охоты на преступников? Сэр Артур Конан-Дойль не рассказывал, как выглядит кеб, чем он отличается от кареты, и сколько, например, стоит поездка. Он не описывал купе поездов, залы театров, ресторанов или обстановку легендарной квартиры по адресу Бейкер-стрит, 221b. Зачем, если в подобных же съемных квартирах жила половина состоятельных лондонцев? Кому интересно читать описание паровозов, если они постоянно мелькают перед глазами? Но если мы – люди XXI века – хотим понимать, что именно имел в виду Конан-Дойл, в каком мире жили и действовали его герои, нам нужно ближе познакомиться с повседневной жизнью Англии времен королевы Виктории.
Человек из Ларами не остановится ни перед чем. Ждёт ли его пуля или петля, не важно. Главное — цель, ради которой он прибыл в город. Но всякий зверь на Диком Западе хитёр и опасен, поэтому любой охотник в момент может и сам стать дичью. Экранизация захватывающего романа «Человек из Ларами» с легендарным Джеймсом Стюартом в главной роли входит в золотой фонд фильмов в жанре вестерн.
Рассказ Рафаэля Сабатини (1875–1950) “История любви дурака” (The Fool's Love Story) был впервые напечатан в журнале “Ладгейт” (The Ludgate) в июне 1899 года. Это по времени второе из известных опубликованных произведений писателя. Герой рассказа – профессиональный дурак, придворный шут. Время действия – лето 1635 года. Место действия – Шверлинген, столица условного Заксенбергского королевства в Германии. Рассказ написан в настоящем времени и выглядит как оперное либретто (напомним, отец и мать Сабатини были оперными исполнителями) или сценарий, вызывает в памяти, конечно, оперу “Риголетто”, а также образ Шико из романов Дюма “Графиня де Монсоро” и “Сорок пять”.
Англия, XII век. Красивая избалованная нормандка, дочь короля Генриха I, влюбляется в саксонского рыцаря Эдгара, вернувшегося из Святой Земли. Брак с Бэртрадой даёт Эдгару графский титул и возможность построить мощный замок в его родном Норфолке. Казалось бы, крестоносца ждёт блестящая карьера. Но вмешивается судьба и рушит все планы: в графстве вспыхивает восстание саксов, которые хотят привлечь Эдгара на свою сторону, и среди них — беглая монахиня Гита. Интриги, схватки, пылкая любовь и коварные измены сплетены в один клубок мастером историко-приключенческого романа Наталией Образцовой, известной на своей родине как Симона Вилар, а в мире — как “украинский Дюма”.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.