Морской дракон - [129]

– У тебя было время, чтобы сказать правду, – набросился Рори на Годфри. – Ты не должен был молчать, когда Сомерлед был схвачен и отправлен в Эдинбург на виселицу за убийство, которого он не совершал.

Годфри попытался схватить Рори за рукав, но сил у него не хватило, и рука снова упала на пол.

– Что ж, я дорого заплатил за это, – прошептал он.

Говорить с каждой минутой ему было все труднее.

– Мое молчание спасло мне шею… Но зато на всю жизнь подчинило власти Кэмпбелла. – Он перевел полный отчаяния и мольбы взгляд на священника. – За это… а также за все мои грехи… я искренне раскаиваюсь, отец мой.

Это были его последние слова. Когда жизнь покинула его, отец Томас смазал елеем его лоб, веки и рот, тихо бормоча слова молитвы.

Рори поднялся на ноги, ничего не чувствуя, не замечая вокруг. Казалось, он даже не мог дышать, словно получил удар пушечным ядром по голове.

Боже! Святые небеса!

Он отправил на виселицу невинного человека!

Он отправил в могилу невиновного деда Джоанны!

Едва замечая, что происходит вокруг, Рори уставился невидящим взглядом в стену перед собой. Трое мужчин, которые помогали ему поймать Красного Волка из Гленко, стояли рядом, огорошенные и растерянные не меньше, чем он сам. Лаклан, Кейр и Алекс молча переглянулись. Они были так чертовски уверены тогда! Они ни на минуту не усомнились в виновности Сомерледа Макдональда!

Будучи не в состоянии говорить, Рори молча развернулся и, придавленный к земле невыносимым грузом вины и раскаяния, медленно побрел вверх по лестнице, понимая, что этот груз придется теперь нести всю оставшуюся жизнь. Он встанет на колени пред своей женой и будет умолять о прощении. Дай бог, чтобы она когда-нибудь простила его за то, за что сам он себя никогда не простит!

Мод стояла на верхней площадке с маленьким Джейми на руках. Она, видимо, что-то слышала из того, что говорилось внизу, так как взглянула на Рори с сочувствием.

Леди Эмма встретила сына сразу за дверью их спальни, ее милое лицо было очень встревоженно.

– Джоанна пришла в себя и зовет тебя, дорогой. Я не смогла успокоить ее. Она отказалась поверить, что ты жив, как мы ни убеждали ее в этом. Она очень боится, что ты убит, а мы скрываем это от нее. Она говорит, что должна тебе что-то сказать, что-то очень важное, что не успела сказать раньше. Но я не смогла уговорить ее объяснить, в чем дело.

С того места, где они стояли, Рори услышал рыдания Джоанны.

– Он умер, умер! – плакала она жалобно. – Мой муж был бы со мной сейчас, если бы только был жив!

Войдя в комнату, Рори увидел, что Джоанна приподнялась на подушках и в отчаянии колотит руками по покрывалу. Испугавшись, что она может повредить только что зашитую рану, Рори бросился к ней и опустился возле кровати на колени. Он взял ее дрожащие руки и прижал к своим губам.

– Я здесь, любимая, – сказал он с улыбкой, хотя внутри у него все ныло от жалости и раскаяния. – Вот он я, здесь, рядом с тобой. Что ты хотела сказать мне, девочка моя?

Джоанна всхлипнула и зарыдала еще громче. Словно не веря, что видит своего мужа живым и невредимым, она потянулась к нему и коснулась пальцами щеки. А затем, с глазами полными слез, вдруг улыбнулась, обхватила его за шею, притянула к себе и принялась покрывать его лицо лихорадочными поцелуями.

– Любовь моя, – шептала она между поцелуями, заливая его щеки своими слезами. – Я люблю тебя… Я люблю тебя… Я так тебя люблю!

Со своего места возле двери леди Эмма слушала эти признания вперемежку с вздохами и всхлипами и сама украдкой вытирала глаза. А затем, улыбаясь дрожащими губами, вышла и осторожно прикрыла за собой дверь.

Эпилог

Апрель 1503 г.

Кинлохлевен

Ван Артвельд явно влюбился в жену Рори. И, черт его возьми, Рори никак не мог его в этом винить. Ее веселый нрав и бьющая через край жизнерадостность могли свести с ума кого угодно. Портрет Джоанны в подвенечном платье, висящий над камином и библиотеке, был великолепен. Пышное облако рыжих волос обрамляло нежное, тонкое лицо, взгляд больших темно-синих глаз и светящаяся кожа могли запросто лишить любого мужчину покоя на всю его оставшуюся жизнь. Художник прекрасно передал взрывной темперамент модели и нежную страстность ее натуры. Но, конечно, помимо таланта маленького фламандца, понадобилась еще и красота леди Маклин, чтобы этот портрет стал настоящим шедевром. Это был тот редкий случай, когда восхищение моделью у художника сочеталось с фламандской любовью к реализму и великолепным мастерством и техникой письма.

Обожание, изливаемое на Джоанну невысоким, коренастым лысеющим иностранцем, было, конечно, чисто эстетическим. Понимая это, Рори тем не менее с нетерпением ждал, когда портрет будет наконец закончен, и ван Артвельд сложит свои кисти и краски и уберется в Стокер, а жизнь его семьи снова войдет в обычное спокойное русло.

– Джейми, стой спокойно, – сказала Джоанна сыну. – Это будет совсем не долго, а потом мама даст тебе конфетку. – Она взглянула на мужа из-под длинных ресниц и улыбнулась ему дразнящей, соблазнительной улыбкой. – И вы тоже, милорд муж, – добавила она с грудным смехом. – Постарайтесь проявить еще хоть немного терпения.