Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне - [87]

Гросс-адмиралу. Во время патрулирования, длившегося 46 дней, потопил одно судно в 8 000 тонн и один эсминец. Повредил торговое судно в 10 000 тонн. Все торпеды использованы. С полным доверием к вам мы собираемся выполнить самый тягостный из всех приказов. Шретелер, «U-1023». 

Отправив телеграмму, он всплыл и направился во вражеский порт.

Из сорока трех лодок, которые находились в море, когда было установлено прекращение огня, двадцать три направились в британские порты, три – в Соединенные Штаты, четыре – в канадские порты, семь – в Норвегию или Киль.

Одна лодка села на мель у острова Амрум,[121] другая наскочила на мину в эстуарии Эльбы, две намеренно выбросились на португальский берег, еще две направились в Аргентину. Командир «U-1277» Штевер, который затопил свою лодку под Онтарио, был строго наказан британским военным трибуналом.

ГЛАВА 8 ПОСЛЕДНЯЯ МИССИЯ (апрель – май 1945 г.)

Летом 1944 года гросс-адмирал выступал за продолжения войны, потому что в тот момент выполнение условия о безоговорочной капитуляции, которой требовали Союзники, означало бы, что миллионы немецких солдат оказались бы еще в глубине российской территории и оказались бы в руках русских, а каждый знал, что это означало бы. Знал это и гросс-адмирал, который, как и Гитлер, отказывался пойти на то, чтобы принести в жертву эти миллионы сражающихся.

Даже летом питание миллионов военнопленных представляло собой почти нерешимую проблему, как поняло германское верховное командование после первых успехов в России в 1941 году. Если эта проблема встала бы зимой, то это привело бы к смерти от голода и холода тысяч военнопленных, за что никто не готов был бы взять на себя ответственность. Дениц знал, что враг никогда не станет вести переговоры о мире на основе компромисса, так что у Германии была единственная надежда выиграть время, продолжая войну до более теплого времени года, с тем чтобы гарантировать обеспечение терпимых условий людям за колючей проволокой, в то время как самой важной задачей было спасти как можно больше солдат и беженцев от наступавших с востока красных армий.

Для достижения этой цели Дениц реквизировал все суда, которые могли держаться на воде, и рассылал их по всем направлениям. Он продолжал заниматься этим, даже после того как переехал в лагерь «Форель» под Пленом, куда Гитлер направил его в качестве командующего «Северным районом» – на тот случай, если Германия будет разрезана на части. С аналогичной миссией на юг был направлен Кессельринг. Дениц добрался до Плена окружными путями 21 апреля, и сцены страданий, увиденные им по дороге, укрепили в нем решимость к сопротивлению. На его столе лежало досье с душераздирающими сообщениями об убийствах, насилиях и поджогах – показания беженцев и свидетелей временно отбитых у русских населенных пунктов. Все это показывало необходимость держать как можно дольше открытыми двери выхода на запад.

Как человек боевой, он в эти дни никогда не думал, что на его плечи упадет мантия власти с плеч Гитлера. Так он не думал так даже после того, как 23 апреля Геринг был лишен всех своих полномочий и на него повесили ярлык предателя. Ибо Геринга он считал наиболее крепким кандидатом на место Гитлера – если Гитлер отойдет от власти в Берлине. В последний раз Дениц, сопровождаемый своим адъютантом Людде-Нойратом, посетил Гитлера 20 апреля. Вот как Людде-Нойрат описывал фюрера на этой встрече:

«Его голос и глаза впечатляют, как всегда. Его интеллектуальные способности, кажется, незатронуты, он вовсе не сумасшедший в общепринятом смысле слова. Но физически он производит впечатление сломленного человека, крайне изнуренного, сгорбившегося и с изношенными нервами».

28 апреля гросс-адмирал прибыл в Райнсберг, новую штаб-квартиру верховного командования, на новое совещание с участием Йодля, Кейтеля и Гиммлера. Из оценки ситуации, сделанной Йодлем, стало предельно ясно, что в дальнейшем сопротивлении больше нет смысла. Даже оборона «Северного района» не принесет никакой пользы. Дениц решительно воспротивился предложениям об изолированных операциях, которые могут поставить под угрозу эффективность важнейшего дела – спасательных работ. Исходя из этого, он считал, что Гамбург не должен капитулировать самостоятельно, как было предложено, так как дорога на Шлезвиг-Гольштейн должна быть открыта для беженцев.

После «измены» Геринга было неясно, кому быть наследником Гитлера. Гросс-адмирал считал, что это будет Гиммлер, наиболее сильный человек в стране. Это мнение разделял и сам Гиммлер и не стеснялся подчеркивать это в Райнсберге. Тем более был удивлен Дениц, когда по радио услышал сообщение из рейхсканцелярии о том, что Гиммлер виновен в «измене, так как вступил в переговоры через Швецию». Гросс-адмиралу вменялось действовать совместно с главой СС «молниеносно и безжалостно». Легко сказать – трудно сделать: вся власть в этот момент находилась в руках Гиммлера, а не Деница. Во всяком случае, Дениц не очень поверил этому сообщению, которое вначале было получено от вражеского радио, в то время как Гиммлер, которого Дениц в тот же день в Любеке, напрочь отмел всякие предположения насчет того, что он пытался навести мосты к врагу. В любом случае Дениц чувствовал, что его обязанность состояла не в борьбе с изменниками, а в окончании безнадежной войны быстро, достойно и с минимумом потерь человеческих жизней.