Морская слава Беларуси - [4]
Богданович сделал паузу и закончил:
— Согласно приказу ни одного выстрела не должно быть сделано с нашей стороны без сигнала, но, если турки откроют огонь, мы должны ответить немедленно на уничтожение. Надеюсь, господа офицеры, на ваше мужество и храбрость ваших подчинённых.
Офицеры разошлись готовить свои подразделения к бою. Раздавали патроны к ружьям и пистолетам, разносили ящики с картузами, проводили осмотр и перекличку людей.
В два часа дня Богданович вышел на палубу.
— Объявите тревогу, — обратился он к старшему офицеру, — хочу посмотреть готовность подразделений.
После того как весь экипаж занял свои места, командир не спеша обошёл корабль. У одной пушки он остановился. Семь матросов и унтер-офицер[21] бодро смотрели ему в глаза, ожидая приказаний.
— А ну-ка, братцы, покажите, как вы будете заряжать и перезаряжать орудие, — скомандовал Богданович и достал часы.
Матросы работали живо и слаженно, унтер-офицер отдавал чёткие команды и не суетился.
За час командир обошёл весь корабль и остался доволен.
— Распускайте людей, — сказал он старшему офицеру, — пусть отдыхают.
К вечеру экипаж собрался на молебен. Служба прошла в полном молчании. Люди были серьёзны и сосредоточенны. Каждый молился и думал о своём. Священник кропил всех святой водой, давал целовать крест, уговаривал не бояться смерти за веру православную.
Потом все пили чай между пушками. Люди оживились, всех охватило возбуждение. Это было родство душ перед смертью, когда отходят в сторону мелкие неприятности.
Вечером у капитана офицеры выпили по рюмке хорошего вина, пожелали остаться завтра невредимыми. Потом начались разговоры о семейных делах, о родных. После ужина беседы продолжились, но к десяти вечера все разошлись. На корабле установилась тишина. Богданович поднялся на мостик. Выслушав доклад вахтенного офицера, он подошёл к борту. Почти не чувствовалось ветра. На небе сквозь лёгкие облака проглядывали звёзды. В крепости мелькали огни, лаяли собаки, перекликались часовые.
Богданович прогулялся по палубам. Люди спали. Только в кубрике, переоборудованном под госпиталь, ещё суетились лекарь с фельдшером и санитары.
Рано утром капитан уже был на мостике.
— Что с ветром? — спросил он у вахтенного лейтенанта.
— Ветер тихий, и с берега, неудобный для входа.
Корабли лавировали около бухты до 12 часов. Наконец подул хороший ветер и эскадра начала строиться в кильватерные колонны. «Александр Невский» шёл четвёртым, за кораблём под названием «Иезекииль». За ним шли четыре фрегата.
Богданович неотрывно смотрел в подзорную трубу.
— Что за чёрт! — вдруг воскликнул он. — Опять французы запоздали!
Русские корабли вынуждены были замедлить ход и пропустить французские, чтобы те заняли своё место в кильватерном строю. Из-за этого первой стала вползать в бухту правая колонна во главе с флагманом англичан «Азией». Левая колонна, которую вёл русский корабль «Азов», отставала.
К половине первого был поднят сигнал «Приготовиться атаковать неприятеля». Ударили тревогу, и через несколько минут всё было готово — офицеры и матросы по местам, фитили зажжены, ружья заряжены. Экипаж ждал приказаний. Богданович шёл, поверяя боевые посты и говоря всем одни и те же слова: «Драться храбро» и «Внимательно слушать команды». Матросы радостно в один голос отвечали: «Рады стараться!» Поднявшись на мостик, командир коротко бросил старшему офицеру: «По врагу стрелять наверняка, с расстояния пистолетного выстрела!»
Русская эскадра ещё только входила в бухту, а англичане и французы уже начали перестрелку с противником. Разгорался бой.
Батареи крепости и острова встретили русских сильным картечным[22] огнём. Богданович приказал стрелять с обоих бортов. Впереди грохотали пушки союзников и турок.
Густой дым от выстрелов закрывал тесный и малоизвестный проход в бухту. Колонна шла во мраке, почти на ощупь.
Проходя мимо вражеских батарей и фрегатов, русские корабли по очереди открывали стрельбу. Наконец батареи на острове замолчали. Эскадра продолжала идти в сплошном дыму, осыпаемая ядрами, картечью и пулями, к своим местам по диспозиции.
Вахтенный лейтенант в недоумении обратился к Богдановичу:
— Я не вижу «Иезекииль». Куда править?
— На румб, по компасу, — коротко бросил командир.
— Компас не работает, картушка[23] сброшена со шпилек. Наверное, от пальбы.
Действительно, с каждым залпом корабль сотрясался от днища до клотика[24].
Наконец дошли до места, убрали паруса, бросили якоря и под сильным огнём начали разворачиваться как можно ближе к вражескому фрегату. Богданович видел, как лихорадочно турки перезаряжают орудия, как носятся их офицеры, отдавая команды гортанным голосом. Когда манёвр был закончен, капитан скомандовал: «Палить правым бортом до уничтожения неприятеля!» Теперь всё зависело от артиллерии.
По всей бухте разгоралось сражение — кровопролитное, губительное и решительное. Два флота, почти сцепившись реями, были похожи на двух безумных бойцов, которые на поединке ищут не жизнь и победы, а смерти со славой. Противники уже не могли уклониться или избежать истребления: малейшая неудача в движении или упущение в стрельбе могли привести к гибели.
