Морская политика России 80-х годов XIX века - [38]
К тому времени Морское министерство содержало трех официальных заграничных агентов: вице-адмирала И.Ф. Лихачева в Англии и Франции, вице-адмирала И.А. Шестакова в Италии и Австро-Венгрии и капитана 2 ранга Н.А. Неваховича в Германии, Дании и Голландии. Средств на четвертого агента в министерском бюджете не было. Поэтому 20 декабря А.А. Пещуров предписал главному командиру Черноморского флота и портов, адмиралу М.П. Манганари переслать командиру парохода-станционера «Тамань», капитану 1 ранга А.К. Панферову программу совместного с военным агентом сбора сведений о турецком флоте и береговой обороне.
Однако по сути дела А.К. Панферова снабдили обычной программой, предназначавшейся для командиров кораблей, отправлявшихся в заграничное плавание. Она предусматривала изучение иностранных портов, их фортификационных сооружений, мастерских, доков и складов, военных судов, а также коммерческого судоходства, особенностей местных товарных рынков и тому подобного. Д.А. Милютину сообщили копию программы, которая его, естественно, не удовлетворила. 6 января 1881 года генерал вновь обратился к А.А. Пещурову, подчеркивая, что в связи с произошедшими в последнее время на Балканах политическими переменами меняются и военные планы, «вырастает значение морского десанта», а вместе с тем потребность изучения «пунктов высадки и подступов к Босфору и Константинополю»[204].
Военный агент в Турции, полковник В.Н. Филиппов, уже получил соответствующую инструкцию, и Д.А. Милютин настаивал на такой же ориентации работ представителя Морского ведомства.
Заметим, что письма военного министра позволяют скорректировать вывод, сделанный С.Д. Сказкиным на основе анализа записки от 5 октября 1880 года, будто для Д.А.Милютина захват проливов не только не был обязательным, но и «вообще выбывал из числа практических целей политики»[205].
На наш взгляд, точнее было бы сказать, что генерал понимал необходимость серьезной и достаточно продолжительной подготовки к проведению операции, само начало которой ставилось им в зависимость от стабильности политического положения Турции. Отсюда и его настойчивое желание скоординировать действия непосредственно заинтересованных в данном вопросе ведомств.
Уступая такому желанию, моряки выслали 23 января 1881 года А.К. Панферову через М.П. Манганари дополнительную инструкцию. Спустя полтора месяца, 11 марта, А.А. Пещуров получил еще одно письмо Д.А. Милютина, с просьбой оказать помощь капитану А.П. Протопопову, «назначенному состоять при миссии в Афинах», в изучении района проливов. Как и прежде, Морское министерство отреагировало быстро, 16 марта уведомив об этом Кремера, а 19 марта — М.П. Манганари. Дальнейшая подготовка к Босфорской десантной операции производилась уже без Д.А. Милютина, который ушел в отставку 22 мая 1881 года, вскоре после высочайшего манифеста от 29 апреля, провозгласившего разрыв с либеральными тенденциями предыдущего царствования.
Документы свидетельствуют, что вначале представители обоих ведомств больше занимались Дарданеллами. Отчасти этому способствовало предложение оставшегося неизвестным лица продать за 45 турецких лир чертежи и планы дарданелльских укреплений. Завязалась переписка по данному вопросу. Военное Министерство прислало морякам записку об укреплениях пролива, а в ответ получило сведения о «морских учреждениях» Греции, собранные офицерами станционера в Пирее, шхуны «Псезуапе». Произошел также обмен сведениями о турецком флоте, впрочем, довольно общего характера, так как более близкому знакомству с предметом мешала строго соблюдавшаяся турками секретность, вплоть до запрета на осмотр не только судов и константинопольского адмиралтейства, но и прилегающей местности. Ссылаясь на подозрительность турок, А.К. Панферов требовал средств на оплату услуг переводчика и осведомителей, однако ему отказали.
Пароход «Тамань»
С.О. Макаров
Судя по всему, командиру «Тамани» за полгода так и не удалось сколько-нибудь продвинуть дело. Положение изменилось лишь при его преемнике, кандидатура которого определилась осенью 1881 года, когда капитан 1 ранга С.О. Макаров обратился к начальству с ходатайством о разрешении по семейным обстоятельствам провести зиму на юге. Видимо, тогда и возникла получившая одобрение Александра III мысль воспользоваться его знаниями и способностями. 17 октября управляющий министерством подписал секретное письмо послу в Турции, Е.П. Новикову, в котором говорилось о возложенном на офицера поручении по сбору сведений «относящихся как до турецкого флота, так и вообще представляющих интерес в стратегическом отношении» и просил оказать ему содействие[206].
Помимо инструкций, подобных уже выданным А.К. Панферову, С.О. Макаров 22 октября получил секретное предписание А.А. Пещурова: «Собрать гидрографические, метеорологические и топографические данные о берегах Босфора и выяснить: а) возможен ли десант на эти берега, в каких местах и в каких силах, б) время года и состояние погоды, наиболее благоприятные для этих операций…». Ему поручалось также определить, нужно ли предварительно разрушить береговые укрепления и какие силы для этого потребуются, возможно ли внезапное нападение миноносцев на стоянку броненосцев в бухте Золотой Рог. Четвертым пунктом значилось: «Изучить условия заграждения Босфора минами в различных местах. Составить план таких заграждений и перечислить необходимые для того материальные средства»
