Морф - [12]

Я вошла в свой дом через черный ход, поднялась по древней винтовой лестнице, чьи ступени изрядно стерлись, немного замешкалась, раздумывая — то ли идти в свою комнату, то ли сразу к отцу… И зашагала дальше, на третий этаж, где размещался кабинет Мориса Валле.

***

Он, как и говорил Мырька, сидел за письменным столом, обложившись баррикадами старинных пергаментов и фолиантов, которые наверняка видели зарождение королевства. Я похожа на отца: те же иссиня-черные волосы, те же густые брови вразлет, тот же острый подбородок. Слишком жесткие черты лица для девушки, но ничего не поделаешь, кровь не вода. Морис Валле усердно скрипел пером, выводя что-то на бумаге и, когда я, постучавшись, вошла в кабинет, едва удостоил взглядом своих великолепных синих глаз. Затем, быстро дописав начатое, отложил перо, сложил ладони домиком и поинтересовался:

— Что ты здесь делаешь? Тебе больше здесь не место.

Меня словно под дых ударили. Перед глазами потемнело, а желудок сжался до размеров грецкого ореха. Волной накатила тошнота, и хорошо, что с самого утра у меня и крошки во рту не было. Так, значит, Морис Валле был прекрасно осведомлен о том, что меня исключили из клана! Но, помилуйте, разве он от этого перестал быть моим отцом?

— Я получила оповещение от старейших, — с трудом шевеля языком, пробормотала я. Слова застревали в горле и кололи нёбо точно конские каштаны, — ты… уже все знаешь?

В ответ — всего лишь кивок. А у меня появилось впечатление, что отец уже начал вмерзать в свой любимый стул — так же, как матушка примерзла руками к ледяным статуям.

— Мы не можем оспаривать решение старейших, — спокойно продолжил отец, глядя куда-то сквозь меня, — ты больше не принадлежишь нашему клану, Ирбис, и не должна здесь находиться. Впрочем, наверняка ты с самого начала подозревала, что именно этим все и кончится. Клан не обязан держать в своих рядах… вышивальщицу.

Последнее слово он выплюнул точно плохо прожаренное мясо.

— Здесь мой дом, — я в отчаянии стиснула руки на груди, — ты что, меня выгоняешь?

— Ничуть, — он приподнял красиво очерченную холеную бровь, — но больше жить здесь ты не будешь, таково решение старейших. Пойди, попрощайся с матерью и…

— И катись на все четыре стороны? — с трудом выдавила я, мысленно молясь Хайо, чтобы весь этот кошмар как можно скорее закончился.

— Как маг-вышивальщик ты можешь найти работу неподалеку от Вагау, — ободрил меня отец.

— Угу. Все понятно, — я шмыгнула носом и заморгала, чтобы истинный маг холода не увидел моих слез, — ну я пошла?

— Иди. Только переоденься. Если мать увидит тебя в таком виде, ей сделается дурно.

И тут я не выдержала. Подскочила к этому треклятому столу, к которому примерзли локти моего дражайшего папочки и, захлебываясь в собственных слезах, заорала на него. Кричала я о том, что, боги, какой он мне отец, если так спокойно выгоняет из дому только за то, что мой магический дар не удался. О том, что все они тут как мороженые селедки, о том, что вместо сердец у них давно стынет лед, и такой же лед скоро будет в мозгах. А еще… о том, что и семейка Валле, и все старейшие вместе взятые жестоко пожалеют о том, что выгнали меня, что я отомщу… Или нет, я прославлюсь так, что всем им станет стыдно за то, что они меня вышвырнули на улицу.

— У тебя истерика, — заметил Морис Валле, — иди, умойся. А потом можешь попрощаться с матерью. Я… пожалуй, я смогу тебе дать денег на первое время.

— Да пошел ты… со своими деньгами! — я грохнула кулаком по столу, хотя очень хотелось заехать дражайшему папочке в глаз.

— Как хочешь, — он пожал плечами, — в любом случае, я бы не смог дать тебе слишком много. У нас сейчас тяжеловато с деньгами.

— Ненавижу вас! — гаркнула я под конец и, хлопнув дверью, выскочила в коридор.

Охр, мне непременно нужно было что-то разбить. Или растерзать. Разорвать в клочья. А слезы дождем лились из глаз, и, если бы я была в состоянии думать, то непременно бы их вытерла. Маги холода не плачут.

— Да пошли вы все, — пробормотала я, спускаясь по древней лестнице.

Меня тошнило; старые стены давили, грозя расплющить сознание. Было душно — так, что я рванула ворот рубахи, в стороны полетели маленькие костяные пуговки.

— Сволочи, Хайо, какие же сволочи… — бессвязно бормоча, я вылетела во двор и бегом рванула к воротам. Повидаться с леди Валле и услышать от нее замечания насчет одежды? Нет уж, увольте. И все они… да, они еще пожалеют. Обязательно. Когда я стану великим магом, уважаемым магом, который создает неповторимые талисманы…

Безумие отступило уже на улице, я уселась на землю и задумалась. Да какой из меня маг холода? Ну просто никудышний. Из-за этой своей истерики я отказалась от денег, которые предлагал отец, я не повидалась с мамой и сестрами. Охр. Нельзя так, нельзя.

Редкие прохожие глазели на меня с интересом, и мне стало стыдно. Сижу как нищенка какая-то перед воротами особняка Валле и рыдаю. Я поднялась, и, волоча за собой сумку, толкнула ворота — которые, естественно, оказались заперты.

— Мырька, — позвала я, — открой, а?

— Хозяин запретил вас пускать, — прозвучал глухой ответ гоблина.

— Э?.. — только и смогла сказать я. На большее попросту не хватило сил.