Море и рыбешки - [3]

– Да ну?

– Я полагаю, ты примешь участие?

– Ну да. Исполню свой маленький номер. – Маманя покосилась на Летицию. Та улыбалась, и эта улыбка мамане не очень понравилась.

– В этом году много желающих, – продолжала кума. – В последнее время от девчонок отбою нет.

– Ищут парней, – фыркнула Летиция. Маманя промолчала. По ее мнению, приворот был отличным применением колдовства. В некотором смысле – одним из фундаментальных его проявлений.

– Вот и славно, – сказала она. – Все хорошо, много народу. Но.

– Прошу прощения? – удивилась Летиция.

– Я сказала «но», – пояснила маманя. – Кто-то ведь должен сказать «но», верно? Наша маленькая беседа подходит к большому «но». Вот я его и говорю.

Она знала, что самым возмутительным образом нарушает протокол. Полагалось еще минут семь болтать о пустяках, прежде чем приступать к делу, но присутствие Летиции действовало мамане на нервы.

– Это насчет Эсме Громс-Хмурри, – сказала кума Бивис.

– Ну? – без удивления откликнулась маманя.

– Я думаю, она тоже будет участвовать?

– Не припомню, чтоб хоть раз обошлось без нее. Летиция вздохнула.

– Я думаю, вы… Не могли бы вы уговорить ее… в этом году воздержаться?

Маманя оторопела.

– Уговорить? – переспросила она. – Ну, разве что топором.

Колдуньи дружно выпрямились на стульях.

– Понимаешь… – слегка смущаясь, начала кума.

– Честно говоря, госпожа Огг, – вмешалась Летиция, – очень трудно найти желающих выступить, когда известно, что будет барышня Громс-Хмурри. Она всегда выигрывает.

– Ну да, – согласилась маманя. – Это ведь состязания.

– Но она всегда выигрывает!

– Ну и что?

– В других состязаниях, – сказала Летиция, – одному и тому же участнику позволено занимать первое место лишь три года подряд, а затем он на некоторое время отстраняется от участия.

– Да, но мы-то ведьмы, – напомнила маманя. – У нас свои правила.

– Это как же?

– Их нету.

Летиция разгладила юбку.

– Пожалуй, пора их придумать.

– Ага, – хмыкнула маманя. – И вы собрались пойти и сказать Эсме об этом? Ты тоже, кума?

Кума Бивис отвела взгляд. Бабуся Развейли пристально всматривалась куда-то в прошлую неделю.

– Насколько я понимаю, барышня Громс-Хмурри – очень гордая женщина, – сказала Летиция.

Маманя Огг снова пыхнула трубкой:

– Это все равно что сказать «море полно воды». Гостьи на минуту примолкли.

– Ценное замечание, – первой нарушила тишину Летиция, – но я не вполне понимаю его смысл.

– Если в море нет воды, это не море, – пояснила маманя Огг, – а всего-навсего здоровущая яма в земле. С Эсме штука в том, что… – Маманя шумно затянулась. – Она – сама гордость, понимаете? А не просто гордая женщина.

– Ну так, может быть, ей полезно научиться быть чуточку скромнее…

– С чего это она будет скромничать? – вскинулась маманя. Но Летиция, подобно многим людям, которые снаружи мягкие как персик, внутри имела твердую косточку и без боя не сдавалась.

– У этой особы, несомненно, природный дар, и, поверьте, ей бы следовало благодарить…

Тут маманя Огг бросила слушать. У этой особы. Вот, значит, что.

Какое ремесло ни возьми, везде одно и то же. Рано или поздно кого-нибудь осеняет: необходима организация. И будьте уверены, организаторами станут не те, кто, по общему мнению, достиг вершин мастерства, – тем не до этого, они работают. Правда, обычно это и не самые худшие – те (а куда деваться!) тоже трудятся в поте лица.

Нет, как правило, организовывать берутся те, у кого достаточно времени и желания бегать и суетиться. И – опять-таки, если не кривить душой, – миру нужны те, кто бегает и суетится. Но не обязательно их любить.

По внезапному затишью маманя догадалась, что Летиция наконец высказалась.

– Да что вы говорите! Вот я, к примеру, – подала она голос, – даровита от природы. У нас, Оггов, колдовство в крови. Мне чары наслать всегда было раз плюнуть. А Эсме… что ж, капелька способностей и ей досталась, это верно, но очень даже небольшая. Пока заклятие наложит, семь потов сойдет с бедняжки. Она просто работала как проклятая. И теперь вы хотите ей сказать «завязывай, родная»?

– Вообще-то мы надеялись, что это скажете вы, – призналась Летиция.

Маманя открыла рот, чтобы выпустить на волю пару-тройку крепких словечек, но передумала.

– Вот что, – решила она, – скажете ей сами, завтра, а я приду ее поддержать.

Когда они появились на дорожке, бабаня Громс-Хмурри собирала Травы.

Обычные травы, используемые поварами или знахарями, считаются простыми. Травы бабани простыми не были. Они были либо сложными, либо никакими. И всякими легкомысленными штучками, вроде миленьких корзиночек и изящных ножниц, тут не пахло. Бабаня пользовалась ножом. И стулом, который держала перед собой. И кожаной шляпой, перчатками и передником в качестве второй линии обороны.

Даже она не знала родины некоторых Трав. Корешки и семена продавались и обменивались по всему свету, а может, и за его пределами. У одних растений цветки поворачивались вслед прохожему, другие выстреливали шипами и колючками в пролетающих птиц, а третьи приходилось подвязывать к колышкам – не для того, чтобы не полегли, а для того, чтобы на следующий день найти их на прежнем месте.

Маманя Огг, которая отродясь не выращивала никаких трав, кроме тех, которые можно курить или бросить в куриный бульон, услышала, как бабаня бурчит себе под нос: «Так-так, паршивцы…»