Море дышит велико - [7]

Шрифт
Интервал

Разговор был семейным, не для посторонних ушей.

— Видите, товарищи. Мой вам совет — никогда не женитесь, — неловко пошутил контр-адмирал.

Лейтенанты рассмеялись вновь, поглядывая на Пекочинского. Только он уже не мог следовать рекомендациям симпатичного адмирала. Чеголин тоже присоединился к общему веселью.

В ОКОСе распределяли по кораблям. И тут оказалось, что у Чеголина с Пекочинским одинаковые предписания. Сравнив документы, оба лейтенанта удивились, посмотрев друг на друга внимательнее. Но, к сожалению, глаза не рентген. Что они могут разглядеть, кроме новенького обмундирования? А волочить чемоданы по горбатым улочкам военно-морской базы было куда веселее вдвоем. В штабе отряда учебных кораблей им надлежало представиться капитану второго ранга Нежину, который как помощник начальника штаба распорядится о дальнейшем. Всё было бы прекрасно, но Нежина не оказалось на месте.

— Теперь уже не придет, — объявил писарь после многих потерянных часов, демонстративно запирая кабинет. — Приходите назавтра.

— Когда именно?

— Кто его знает? Они мне не докладывают…

Пекочинский предложил разыскать корабль самостоятельно. Но на причальной стенке ничего похожего на их сторожевик не обнаружилось. На бортах кораблей не было даже названий. Вместо них красовались огромные двузначные цифры. Ошвартованные к проклятым чемоданам, лейтенанты спорили, куда податься. Вахтенные у трапов следили за дискуссией, выглядывая из тулупов. Куда более тонкие шинельки стимулировали предприимчивость лейтенантов, но это принесло лишь частичный успех. Старший помощник командира ближайшего к чемоданам эсминца, заглянув в документы посетителей, сообщил, что их сторожевика в гавани нет, и любезно предложил переночевать, выделив по верхней койке в разных каютах.

Чеголин устал от споров и впечатлений. Калориферы под письменным столом его временного пристанища, уютно бормоча, навевали дремоту.

— Почему не пили чай? — вдруг раздалось за спиной.

— Что-то не хочется, — соврал Чеголин, хотя не ел с утра и просто постеснялся идти в чужую кают-компанию.

— Распорядок дня следует выполнять, — слегка пожурил его капитан второго ранга, сосед по каюте, и принялся расспрашивать лейтенанта, откуда тот прибыл и почему обретается здесь.

— Направили к какому-то Нежину, а он где-то шляется…

— Так, так… Вот что я вам посоветую: приходите завтра в штаб ровно к восьми ноль-ноль.

— Вдруг опять не застанем? Даже писарь не в курсе, когда он бывает.

— Мичман не в курсе? Интересно! — удивился капитан второго ранга. — И всё же не опаздывайте. Уверяю вас, завтра повезет…

Проснувшись, Чеголин уже не увидел случайного соседа, а его нижняя койка была аккуратно заправлена. Однако добрый совет следовало учесть. Точно с подъемом флага оба лейтенанта были в приемной. Чеголин первым постучался в знакомый кабинет и стал на пороге разочарованный, увидев там только вчерашнего «кап-два».

— Вот видите, опять не пришел.

— Пришел, — возразил тот. — Не всё же ему «где- то шляться»?

— Но где ж он тогда?

— Перед вами. Нежин это я.

В глазах у Чеголина полыхнуло пламя, а щеки накалились подобно корабельным паровым калориферам.

— Извините… Я… Я неправильно толковал ваше временное отсутствие.

— Как? — громко спросил Нежин. — Как вы сказали?

Повторить оправдание Чеголину не удалось. Капитан второго ранга хохотал так, что в здании штаба захлопали двери и Пекочинский осторожно заглянул в кабинет.

«Сейчас помначштаба объяснит причину внезапного веселья, — испугался Чеголин, — и после этого останется подать рапорт о немедленном переводе на другой флот».

Однако Нежин строго махнул рукой. Дверь кабинета тотчас притворилась, и Артём Чеголин остался служить в Заполярье.

— Ладно, лейтенант… Давайте ваши бумаги, — сказал «кап-два», вытирая глаза носовым платком.

Глава 3. Только без панибратства

— Прибыл в ваше распоряжение для дальнейшего прохождения службы! — отрапортовал Артём.

— Меня зовут Василий Федотович! — сообщил ему командир корабля, хотя ему больше подошел бы цивильный пиджак. На голове у командира почти не было волос. Лишь мягкий венчик пшеничного цвета охватывал с трех сторон глянцевитую плешь.

— Есть, товарищ капитан-лейтенант!

— Я же сказал: меня зовут Василий Федотович, — слегка поморщился командир сторожевого корабля «Торок».

Но у Чеголина язык не поворачивался именовать его по-граждански.

— Есть… Федотыч!

— А вот это уже панибратство, — заметил капитан-лейтенант Выра. — Ну чего же вы стоите? Коли так, давайте знакомиться.

Через несколько минут выяснилось, что артиллерийское подразделение корабля БЧ-2 принимать не у кого. Предшественник Чеголина, направленный на учебу в специальные офицерские классы, оставил лишь журнал боевой подготовки да формуляры пушек и пулеметов. Техника Артёма не пугала. Материальную часть артиллерии он проходил ещё на втором курсе.

— Справитесь, — зачем-то ободрил Чеголина командир корабля. — Тем более личный состав весьма опытный!

Ещё бы, если по возрасту большинство — старики: многим около тридцати. Конечно, корабельный писарь от них не утаит, что Артёму Чеголину всего двадцать два года. Точнее, стукнет столько через месяц и шестнадцать дней. У лейтенанта возникло сомнение: «Станут ли такие слушаться?» Мысль эта была отброшена, как недостойная дипломированного флотского офицера. Что значит «станут», если по уставу обязаны? На то и существуют дисциплинарные права. А вообще командир не зря напомнил — только без панибратства.


Еще от автора Кирилл Павлович Голованов
Катерники

Хроника боевого пути одного североморского торпедного катера. Художник Р.Яхнин.


Матросы Наркомпроса

Наверное, всегда были, есть и будут мальчишки, мечтающие стать моряками — и никем больше! Им и посвящается эта повесть.Читатель знакомится с героями повести у дверей приемной комиссии морской спецшколы, расстается с ними в первые дни Отечественной войны, не зная того, что ждет их впереди, но уже веря большинству этих мальчишек, потому что успел узнать их и полюбить, почувствовать в них будущих стойких и мужественных борцов.Автору повести удалось убедительно передать атмосферу дружелюбия и взыскательности, царящую в школе, романтику морской службы, увлеченность будущих моряков своей профессией.Повесть динамична, окрашена добрым юмором.


Рекомендуем почитать
Войди в каждый дом

Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.


«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.