Моногамия - [76]

Twenty One Pilots — Stressed-Out

Марк приторно ржёт, а я с огромным трудом пытаюсь понять его, вычленить из этого несуразного пьяного словопотока важное, то, о чём знает он, но не знаю я. А девица, тем временем, лобзает моего мужа всё наглее и наглее, всё интимнее и интимнее, и я не понимаю, к чему весь этот бред о душевных ранах, если просто можно убрать с себя руки чужой тётки? Ведь это же элементарно, если ты любишь! Если любишь, конечно…

Марк внезапно сообщает, что у него есть важная беседа, но он помнит про самбуку, и пропадает в глубине яхты, а мне приходится опять коротать время в обнимку с бокалом в компании своего одиночества.

Я не знаю, когда случился тот коварный момент, но контакт разума с сердцем был безнадёжно потерян, и да, я люблю. Люблю сильно, постыдно, до ломоты в мозгу, до крутящего зудежа в области межбедерья. Ненавижу себя за это, презираю себя, но ничего поделать не могу.

Смотрю на его буйную голову, на руку с французским маникюром, ласкающую его затылок, пропускающую между пальцев чёрные, едва только отросшие пряди, томно тянущие за них в недвусмысленном сексуальном жесте, и хочется выть, как собаке, с переломанными ногами, ей богу. Ведь я помню, кое-что из нашей прошлой жизни, знаю, как он реагирует на эти потягивания.

А что, если он сейчас встанет и поведёт её уединяться, ведь это абсолютная норма в этом обществе разврата? Я подобное уже видела, и не раз, на вечеринках. Правда, у нас дома никогда ничего подобного не происходило, ведь в дом гости никогда не входили, и, похоже, этот незыблемый запрет был известен всем абсолютно, и подстилкам, и их миллиардерским ухажёрам. Да, у Алекса были законы, целый список, но о нём позже.

Так что я буду делать, если он пойдёт при мне развлекаться? Я знаю, как это не прискорбно, что до болезни именно это и было его стилем жизни, и мне уже успела сообщить об этом целая дюжина доброжелателей. Он спит со всеми. Со всеми подряд. Имеет всё, что движется. Он такой, и я об этом знала. Знала, но расписалась на бланке с госвензелями. Зачем? Потому что люблю, потому что надеялась, потому что когда-то нетрезвый и немного обкуренный, он рисовал мне картины семейного счастья из своего воображения. А разве он тогда что-то говорил о верности супругов, о преданности? Насколько я помню, речь шла лишь о мужском долге в плане достатка и детских книжках. А с другой стороны, его стремление хранить верность, несмотря на гнёт физиологии, тогда в Париже? Господи, как же тяжело, как же всё сложно!!! Как всё было предельно ясно с Артёмом, и недостатки его и достоинства — как на ладони, и мой вполне осознанный выбор. И к чёрту феерический секс, если его цена так высока, если его цена — моё разбитое сердце и поруганная гордость! А о каком феерическом сексе вообще речь? То несчастное подобие с надменным выражением лица, которое случилось лишь раз, да ещё и чёрт знает когда!? С Артёмом и то было круче, если честно.

Twenty One Pilots — Ride

Мы с Марком не вдвоём, а втроём, потому что он приволок какого-то своего друга, который к тому же не сводил с меня глаз, так как Марк, совершенно уже не отдающий отчёта своим словам, в один момент заявил, что я и есть та самая, по которой сохнет Алекс. При чём, поведение самого Алекса свидетельствовало об обратном, не то, что не сохнет, а вообще ни во что не ставит: я уже сбилась с подсчёта оказанных ему «знаков внимания», но чемпионкой сегодня определённо была брюнетка, она буквально от него не отлипала. Сам Алекс пару раз подсаживался к нам, но был трезв, так как, очевидно, у него ещё оставались нерешёнными некоторые деловые вопросы, требующие ясной головы. В один из таких его наведываний к нему подошла неброская девушка в строгом костюме, с туго затянутыми в хвост волосами и минимумом косметики. Она что-то нашёптывала ему на ухо, смело касаясь губами, и он в итоге, улыбнувшись, ответил ей «Ok, no problems!», после чего она чмокнула его в щёку и чуть ли не в припрыжку унеслась в сторону трапа, так как в этот момент мы причалили к какой-то пристани. Эта девица была не из приглашённых, она таскалась за Алексом во время его деловых бесед с папками и бумагами, участвовала в диалогах, из чего следовало, что она либо консультант, либо ассистент по юридическим вопросам, а значит его подчинённая. Я слышала пару раз, как он разговаривает с сотрудниками: строго, это не то слово, жёстко, требовательно, безапелляционно, какие там поцелуи, это в принципе невозможно. С этой сотрудницей его явно что-то связывало, уж больно интимно, но не заигрывая, она к нему прикасалась, в этих её жестах было нечто собственническое, так прикасаются жёны или же постоянные девушки.

Мой мозг был уже воспалён до предела, я на взводе ещё и потому, что у меня ПМС, как выяснилось несколькими часами позже. Чтобы скрыть негодование, злость и обиду за унижение, через которое мне приходилось проходить, я усердно закидывалась коктейлями, но на самбуку всё же не решилась.

Время, то, которое обычно быстротечно, на этой вечеринке тянулось с черепашьей скоростью. Я никак не могла дождаться её конца и того момента, когда мы уже, наконец, причалим к нашей марине, чтобы я могла спокойно уединиться дома. Господи, как же хорошо, что хотя бы в доме не бывает всех этих людей!