Моногамия - [148]

— Посмотри на меня внимательно и скажи, я похож на человека, у которого мало опыта?

— Что, такой опытный?

— Более чем. И поверь, это не то, чем следует гордиться. И раз уж мы затронули эту тему, будь добра не пытайся соблазнить меня своей наготой: к сожалению, я давно перестал реагировать на обнажённые женские тела. Ты стараешься напрасно.

— На что же ты реагируешь?

— На чувства и эмоции, свои и того, кто мне дорог. Только это.

Через время снова голос Алекса на английском:

— Да, Хелен. Само собой, прямого нет. Через Франкфурт или через Вену, потом Москва? Ок. Николь, выбирай Франкфурт или Вена?

— Я не хочу уезжать!

— Хелен, какой ближайший? Ок, бери его. Спасибо. Николь, твой самолёт вылетает сегодня в десять вечера, летишь с двумя пересадками через Вену и Москву. Стэнтон отвезёт тебя в аэропорт. И да, верни мою кредитку, будь любезна. И скажи, тебя родители не учили, что брать чужие вещи, особенно деньги, это уголовно наказуемое преступление?

— Кристен сказала, ты даёшь карты всем. По-твоему я менее достойна, чем твои бывшие любовницы?

— Ключевая фраза «я даю». Не припомню, чтобы этот жест доброй воли я обращал к тебе.

— Твоя карта лежала на столе в кухне, я решила, ты оставил её для меня, из-за того, что мне Кристен сказала. Извини, сейчас верну её тебе, и скину позже потраченные деньги на твой счёт.

— Не утруждай себя. Считай потраченное Лериным подарком тебе. А я дарю тебе билет домой и прошу больше никогда здесь не появляться.

— Алекс, послушай, не торопись, я могу дать тебе очень многое, гораздо больше того, чем есть у тебя сейчас, — голос Николь дрогнул. — Я могу так вскружить тебе голову, что ты будешь сходить с ума от страсти и взрываться эмоциями во время нашего умопомрачительного секса. Я могу любить тебя так, как не способен никто. И во мне достаточно огня, чтобы разжечь в твоей душе такой пожар, что тебе будут завидовать все вокруг. Я очарую всех твоих друзей и возможных партнёров, ты будешь гордиться мной и поднимешься так высоко, как никто и никогда. Мы оба с тобой горячие, темпераментные и незаурядные. Я — это тот, кто нужен тебе, кто достоин тебя, кто соответствует тебе и твоему образу жизни. Я, но не Лера, понимаешь? У вас нет ничего общего, она топит тебя, разве ты не чувствуешь сам? И между нами уже давно есть влечение, этого не заметит только слепой. Скажи мне, пожалуйста, только честно, ты хочешь меня?

После долгой паузы, Алекс всё же ответил ей:

— Николь, я уже говорил тебе, моя личная жизнь, а особенно её интимная составляющая, это не та область, в которую тебе стоит соваться, а тем более пытаться говорить со мной. Это верх бестактности, ты не находишь?

— Просто ответь мне откровенно, и я уеду, ты хочешь меня?

— Тебе нужен честный и прямой ответ?

— Конечно!

— Не хочу.

— Я не верю тебе. Любому здоровому мужчине нужно разнообразие, а такому, как ты и подавно.

Алекс глубоко вздохнул, потом спустя время тихо, так, что я едва расслышала, ответил:

— В своё время я наелся этого разнообразия до тошноты, как вспомню, так до сих пор дурно делается.

Через время он добавил:

— И знаешь, если предположить даже, что я хотел бы, то это было бы ничего не стоящее желание.

— В смысле?

— В смысле, что я просто, как и любой самец, ещё не метил тебя как самку, и моё сомнительное желание развернуть тебя и грубо трахнуть, просто чтобы отметиться, а потом благополучно забыть о твоём существовании, ничто в сравнении с моим же желанием беречь свою семью, чувства моей женщины и свою верность ей. Понимаешь? Это то, что важно.

— Понимаю, — ответила сестра тихо.

— Скажи, зачем такая умная и красивая женщина как ты, ведёт себя настолько глупо? Зачем ты устроила весь этот цирк? Зачем обидела Леру, да ещё так сильно?

— Алекс! — голос Николь сорвался, она рыдала бурно и искренне. — Прости меня, я наделала ошибок, но я правда, я…

— Молчи. Лучше молчи! — оборвал он её напряжённо.

— Нет! Ты должен, ты обязан знать, да, я люблю тебя, с первой секунды, как увидела. Я хочу тебя…

— Николь, меня это не интересует и не трогает, это твои сердечные тайны, и пусть они остаются твоими.

— Я не могу выкинуть тебя из головы, ты невероятный, Алекс, у меня было много мужчин, но такого как ты больше нет в природе, ты слишком красив, чтобы можно было так легко забыть тебя. Но телом ты только притягиваешь, порабощаешь же своим умом, своим характером, своими жестами, поступками, своей манерой улыбаться и говорить, своим голосом, своей душой, и сердцем, наконец! Я хочу к тебе прикасаться, хочу прижаться к твоей груди и услышать ещё хотя бы раз, как бьётся твоё сердце…

— Николь, остановись, ты делаешь себе только хуже.

— Что, скажи, что мне сделать, чтобы достучаться до тебя?

— Ничего. Ничто не способно меня тронуть ни твои соблазнительные жесты, ни твои искренние слова. Не унижайся, собери остатки гордости и уезжай.

— Ответь на один, последний вопрос.

— Спрашивай. Это последний вопрос, и ты идёшь собирать свои вещи. Ок?

— Ок… Скажи честно, чем она так зацепила тебя?

— Сердцем.

— Это ничего не значащий ответ. Ты нечестен.

— Ещё как честен. Я ответил тебе совершенно искренне, и ничего не пряча. Лера — это любовь с юности, и с первого взгляда практически, тогда, когда не задаёшь вопросов и не ищешь рациональности. Тогда, когда выбирает не разум, а сердце, и ты веришь ему. Моя жизнь, вся последующая грёбаная жизнь, только доказала мне верность этого выбора и не раз. То, что у меня есть сейчас, это самое большое счастье, какое только может быть, и я, признаться, и не рассчитывал на него уже, но мне неожиданно повезло. И вот скажи, зная всё это, стал бы я рисковать тем, что мне настолько дорого, ради одноразового секса «для разнообразия»?