Моногамия - [146]

Меня удивил его вопрос.

— С чего ты взял?

— С того, что она та ещё штучка. От неё только и жди неприятностей. Мне неловко просить тебя, но по-моему ей давно уже пора домой.

— Зачем ты попросил охранять её?

— Лера, девочка моя, — он обнял меня, прижав к сердцу. — Я чувствовал, она что-нибудь да устроит нам. Я попросил не охранять её, а присматривать за ней, так я ей не доверяю, она не вполне адекватная, когда прёт к своей цели. А проблемы нам не нужны, это Штаты, и здесь можно очень ловко подставлять людей, главное убедить в этом судью. Я попросил возобновить видеонаблюдение во всех помещениях дома, кроме нашей спальни, и не сказал тебе, чтобы не злить, это ведь твоя сестра, чёрт возьми. Но теперь, когда ты знаешь, правда я не понимаю, как ты могла узнать об этом, не пускай её в нашу спальню ни под каким предлогом. Все её передвижения по нашему дому записываются на видео, думаю, это станет для неё сюрпризом.

— Не станет. Она в курсе.

— Ничего себе. Значит, охрану нужно менять полностью и срочно. А сестру я твою выпровожу завтра же, не обижайся, но мне не нужна эта проблема в нашем доме.

— Ты правильно поступишь, мне тоже она не нужна.

— Вы, вероятно, здорово поссорились, раз ты так говоришь. Боже, Лера, что это? Ты плачешь?

— Нет, тебе показалось…

— Как показалось, если у тебя слёзы из глаз выкатываются как горошины! Какая сволочь так обидела тебя?

— Я сама себя обидела, своей глупостью, теперь плачу из-за того, что злюсь сама на себя за отсутствие мозгов.

— Тут дело не в глупости. Во-первых, пока ты кормящая мама, у тебя повышенная эмоциональность, обусловленная гормональным сдвигом. А во-вторых, такие люди, как Николь, любят и умеют очень жестоко играть чувствами других людей. И ты знаешь, у неё, похоже, талант в этом.

— Вы общались?

— И не раз. Ты думаешь, почему я прихожу так поздно? Она умудряется достать меня везде, и чешет такое, что я просто диву даюсь. Но я таких как она встречал и не раз, прекрасно знаю эти методы. Они гениальны, но только до тех пор, пока их не раскусили. Я дурак, что позволил ситуации зайти так далеко: раз ты отключила телефон, она хорошо поработала над тобой. Я прав?

— Прав.

— Посмотри на меня.

Я подняла голову и получила невыразимо долгий, горячий поцелуй, страстный, переполненный любви и желания. Мудрый Алекс вложил в него всю свою энергию, свои чувства и эмоции ко мне, что были у него, и после этой ласки, я внезапно обновилась, как зависшая страница в интернете.

— Легче? — мягко спросил он, оторвавшись, наконец, от меня, но не разжимая объятий.

— Намного, но после того, как ты открыл эту дверь, всё итак встало на свои места.

— Лера, не верь никому и никогда, верь только своему сердцу и помни о том, что я обещал тебе: я никогда не обижу тебя. Никогда, никак и ничем. Помни это, пожалуйста, всегда, и всегда говори со мной прежде, чем впадать в панику. Ладно?

— Ладно.

— Что Лурдес не спит так долго?

— Чувствует, наверное, что я на нервах.

— Ты кормила её уже?

— Да, но она не сосёт.

— Успокойся, всё хорошо, сейчас я сделаю нам чай, и ты спокойно покорми её, а я укачаю, идёт?

— Идёт.

— И не переживай, проблему твоей сестрички я решу быстро и с минимальными потерями для нас. Кстати, куда она поехала?

— А ты не знаешь?

— Нет. Стэнтон отрапортовал только о том, что его вызвали, а куда направляется, не знал.

— Ну, мне она сказала, что ужинает с тобой.

Алекс поднял бровь, веселясь.

— Вот это номер! А почему я не в курсе?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Ты из-за этого так разозлилась?

— Нет, не из-за этого. И лучше не спрашивай, это стыдно и унизительно для меня, что я позволила вывести себя на эти глупые эмоции.

— Хорошо, не буду. Пойдём со мной на кухню. Побудь со мной, пока я чай буду делать.

— Ладно. Ты ужинал? — спросила я, уже в кухне.

— Нет, не успел, ужин с партнёром перенёс на понедельник уже. Это не была важная встреча, так что не переживай.

— Я не переживаю. У тебя итак слишком много денег.

— Не у меня, а у нас, во-первых, а во-вторых, я работаю не из-за денег. Хотя в последнее время и из-за них тоже. Ты, наверное, права. Давай в следующем году, когда Лурдес подрастёт, я выгадаю окно побольше, и мы махнём куда-нибудь в Европу летом? Что скажешь?

— Скажу, что это было бы здорово, — настроение у меня стало подниматься.

Алекс тоже умело манипулировал чувствами и эмоциями других людей, но делал это всегда только во благо, а ни в коем случае не во вред. Остаток вечера мы провели вдвоём, поедая доставленный из итальянского ресторана ужин, долго беседовали в тусклом расслабляющем свете свечей о том, куда поедем и что будем смотреть в Европе в следующем году, потом Алекс рассказывал, что за проекты задумал на предстоящий год, и что ему для этого нужно. Когда Лурдес, наконец, заснула крепко и ушла в ночной сон, мы приняли вместе душ и долго занимались любовью, после чего я уснула совершенно счастливая и расслабленная в объятиях любимого мужчины, который мастерски залечил рану, нанесённую доброй сестричкой.

Утром в субботу Николь долго не выходила из своей комнаты, и мы с Алексом наслаждались друг другом уже при свете дня: снова занимались любовью, потом у нас был воскресный совместный класс йоги с инструктором, затем совместный душ, и снова с любовью. Когда появилась Николь, заспанная и явно перебравшая накануне вечером спиртного, мы с Алексом как дети резвились в бассейне, целуясь и гоняясь друг за другом.