Моногамия - [118]

Мы ходим по рядам, разыскивая нужные продукты, потому что Эстела заболела, и на время её болезни мы сами за себя отвечаем, и я замечаю, как проходящие мимо женщины не сводят с Алекса глаз, разглядывают его жадно, буквально выпивая глазами. Ухоженная дама в леопардовом пальто рассыпает упаковки с печеньем прямо под ноги Алексу, воспитание заставляет его тут же опуститься, чтобы помочь, и только в это мгновение я замечаю её глубокое декольте под плащом, сексуальные губы и блестящий благодарный взгляд, которым она обдает моего мужа, а затем и зовущей улыбкой. Слежу за его реакцией — он серьёзен, ему больше не до шуток, но с глазами что-то не то…

Потом мы подходим к витрине с сырами, он долго разглядывает их и спрашивает меня:

— Почему мы ни разу не пробовали вот эту штуку? — показывает на диковинный сыр.

— Ну, наверное, потому, что он несколько странновато выглядит, — отвечаю я.

— Может это что-то немыслимо вкусное? Как это купить?

— Нужно попросить продавца отрезать тебе кусок и взвесить, потом заплатить на кассе.

Он окликает милую продавщицу лет 20-ти и просит её помочь ему с сыром. Девушка стояла к нам спиной, и вот теперь она разворачивается и видит его, Алекса. Лицо её выражает вначале потрясение, затем наслаждение, за ним азарт и вот уже очевиден коварный план, молниеносно созревший в её голове. Она подходит и начинает долго и сочно объяснять, как и какой сыр ему следует выбрать, при этом тело её посылает мощнейшим потоком совсем иную информацию. Этот посыл очевиден был бы даже младенцу — она предлагает себя, и кажется, так увлечена, что меня даже не видит, не замечает, или же я не кажусь каким-либо препятствием вообще. И это только его внешность, а ведь она ещё не знает, насколько он богат, не знает всех его талантов, не видела его обнажённым, и, в конце концов, понятия не имеет, на что он способен в постели. Что же говорить обо мне? Я — тот единственный на Земле человек, который в курсе всех его достоинств и, вдобавок, регулярно получает уникальный индивидуальный бонус — его влюблённые взгляды, его нежность, его ласки… Я тону, меня затягивает с невероятной силой в это чувство, это прекрасное и страшное одновременно чувство, называемое Любовью, которое даёт жизнь, но может и лишить её…

Алекс теряется, он в полнейшей растерянности, он не может выдержать этот натиск, и ищет глазами помощи у меня. А я не спешу ему помочь, я наблюдаю, я изучаю его реакцию и обнаруживаю два лица одновременно: это его нежность, обращённая ко мне, но также раздражение, злость и… сексуальный ответ, адресованные девушке. Он определённо отвечает на её призыв, но не весь целиком, а какой-то своей частью, он не может противостоять ему, это очевидно, и мне становится страшно… Такое я уже видела однажды в Париже… Страшно и больно, ведь он не должен этого делать, он выбрал меня, он дал тем самым обязательство отвечать только на мои призывы! Понимание того, что я не единственная женщина в его жизни, и что никогда не стану ею, душит меня, терзает, но я уже парализована тем самым Чувством, я беспомощна перед ним, как и все остальные… Я всё же попалась в его сети, попалась и запуталась так, что, кажется, уже никак и никогда не выпутаться…

Раздражение и гнев… Мне никогда не приходило в голову подумать о том, насколько его самого это вымотало, измучило. Он никогда не мог быть собой, он всю жизнь вынужден был считаться с особенностями, которые возникали вследствие того багажа, с которым он явился в этот мир. И багаж этот был незауряден, груз невиданных размеров, качества и компонентности. Он сформировал его личность, его темперамент, его характер, он спроектировал траекторию его жизни. Но Алекс упорный, очень, он всеми силами пытался изменить её, направить в то русло, которое считал правильным сам, и сделал это.

Matt Corby — Runaway

И вот мы вместе, женаты, строим свой мир, свою семью.

Я выезжаю по своим делам в машине с водителем, он отвозит меня за детьми, за красотой, за покупками, в Университет. Если у водителя выходной — я сажусь за руль сама, но это сложно, так как движение в Сиэтле непростое, машин очень много, и я всё ещё плохо ориентируюсь — доехать до Университета мне совсем ещё тяжело. И вот в одно самое обычное утро, такое же, как и все остальные, мой водитель заболел и не смог приехать. Я прошу Алекса:

— Подкинешь меня до остановки? Мой водитель болеет.

— Конечно, — отвечает он, — я отвезу тебя в Университет.

И я впервые в жизни еду утром в город с Алексом. Садимся в машину, он трогается, выезжаем на дорогу, ведущую к трассе, и я… любуюсь им! Любуюсь, потому что этого невозможно не делать, он невыносимо влечёт, настолько сильно, что когда он рядом, никакие иные мысли, кроме как сексуально окрашенные, не готовы прижиться в моей голове… Хотя сейчас он не должен быть влекущим, ведь он в деловом костюме, едет руководить, весь его вид транслирует строгость и сдержанность. Но и это ему не помогает, ведь в обычной жизни, делая самые бытовые дела, обычную рутину, он ещё более сексуален, нежели обнажённый и трепетный в нашей постели.

В каждом его жесте — соблазн. Я слежу за тем, как грациозно касаются его руки руля, как устанавливают смартфон на подставку, как программируют климат контроль в салоне машины. У меня не работают наушники, я жалуюсь, и он пытается понять, в чём проблема, а я слежу за ним и наслаждаюсь. Алекс тянется в отсек под тарпедой и достаёт коробку от своего смартфона, предлагает мне взять его наушники. Конечно, я соглашаюсь, но и они не работают тоже, значит проблема во входе в мой плеер. Алекс говорит, что нужно купить новый, а пока, до 8:15 я могу послушать музыку в машине.