Монгольские сказки - [9]
Целый месяц сидел плотник дома, никуда не выходил. Три раза в день мыл он кумысом лицо и руки и скоро стал белее весеннего облака.
Когда прошёл месяц, плотник надел на себя одежды из белого шёлка и пришёл к царю.
— Отпустил меня отец-небожитель на землю, приказал послание тебе передать, — сказал плотник.
Царь взял послание, прочёл:
«Плотник построил мне хороший храм. Награди его за это. Теперь пришли ко мне на три дня ламу. Храм без ламы — хуже пустой юрты. Пусть лама приедет ко мне той же дорогой, что и плотник».
Царь подарил плотнику верблюда, гружённого товарами, и велел позвать ламу.
Лама увидел плотника белолицего, белорукого, в одеждах белых, очень удивился: как это случилось, что он живой? Ведь от его сарая только пепел остался.
Показал царь ламе письмо отца-небожителя и приказал скорее готовиться к поездке.
Лама думает: «Если простой плотник сумел попасть на небо и вернуться живым на землю, так я-то и подавно сумею».
Назавтра в полдень приехали к ламе царь со свитой, плотник, солдаты. Заперли солдаты ламу в сарай, плотник принёс охапку сухой травы и поджёг.
Лама и задохнулся в дыму.
Так часто бывает: другому смерть готовишь, а своя беда уже в юрту вошла.
О пегом ягненке и дочери нойона
Жили сёстры дружно, в юрте их всегда было весело.
А неподалёку от них стояла юрта нойона. У нойона дочь была злая, завистливая. Отхон её звали. Она вечно злилась, что дочери арата весёлые, приветливые, что все любят останавливаться у их юрты, заходят к ним чаю попить горячего, с солью, с молоком.
Раз пришла Отхон в юрту арата, говорит:
— Возьми, Наран, свою золотую чашку; возьми, Саран, свою серебряную чашку, пойдём играть к реке.
Взяли дочери арата свои чашки, отправились к реке. Немного прошли, слышат: позади ягнёнок бежит, блеет:
— Мее-е! Мее-е!
— Какой гадкий ягнёнок! — говорит Отхон. — Его зарезать надо!
— Это наш пегий ягнёнок, — говорит Наран. — Он за нами всюду ходит, пусть и сейчас идёт.
Пришли девушки к реке. Дочь нойона вытащила из-за пазухи деревянную чашку, сказала:
— Давайте бросать чашки в воду. Чья чашка раньше прибьётся к берегу, тот дольше всех жить будет.
Бросили они свои чашки в реку. Золотая и серебряная потонули, а деревянная чашка Отхон плавает, не тонет.
Испугались Наран и Саран, что утопили подарок отца. Заплакали, домой идти боятся.
Дочь нойона говорит:
— Не плачьте. Сейчас пойду к вашему отцу, задобрю его.
Сёстры вытерли слёзы, сказали:
— Спроси отца, что ему дороже: чашки из серебра и золота или дочери.
Пришла Отхон к арату, спрашивает:
— Что тебе дороже: дочери или чашки из серебра и золота?
Арат ответил:
— Золота и серебра на земле много, дочерей же больше таких у меня не будет. Дочери мне дороже золота. Возьми мою лошадь у юрты, привези скорее дочерей моих домой.
Села Отхон на лошадь, приехала к реке, говорит дочерям арата:
— Старалась, старалась, не могла смягчить жестокое сердце вашего отца. Сказал арат: без чашек пусть домой дочери не приходят. Прислал он вам свою лошадь, чтобы ехали вы прочь от родной юрты.
Застонали дочери арата от горя; Отхон опять говорит:
— Я вас в беде не оставлю. Поеду с вами.
Села она на коня, посадила позади себя дочерей арата и поехала.
Следом за лошадью пегий ягнёнок побежал. Бежит, блеет жалобно:
— Мее-е! Мее-е!
— Пошёл домой! — кричит Отхон. — Зарежу тебя, если не отстанешь!
Бежит ягнёнок, не отстаёт.
— Не тронь его, — говорят сёстры. — Он к нам привык, жить без нас не может.
Два дня скакал конь, на третий повстречался девушкам молодой батор в степи. Остановил батор своего коня, смотрит на Наран, не едет дальше.
Завистливая Отхон не выдержала, говорит:
— Я дочь богатого нойона, а это мои служанки. Хочешь, я тебе буду варить всегда пищу.
Показал батор на Наран, сказал:
— Хочу, чтобы она жила в моей юрте, чтобы пищу на очаге всегда мне готовила.
Тогда Отхон села на место Наран, её на своё место посадила, и опять спрашивает:
— А теперь кому из нас пищу тебе готовить?
Снова показал батор на Наран.
— Глаза твои ослепило солнце! — крикнула Отхон. — У моего отца баранов и коров больше, чем песка в пустыне, а у Наран теперь даже юрты нет.
— Пусть мою судьбу решит стрела, — сказал батор. — У чьих ног она ляжет, та будет варить мне пищу, женой моей будет.
Отъехал батор на день быстрой езды, натянул тетиву, выпустил стрелу. Упала стрела к ногам Наран. Второй раз выстрелил — второй раз легла стрела у ног Наран.
Скрыла дочь нойона злобу, сказала:
— Наш конь устал, скачи к себе, готовься встречать невесту. К вечеру привезу я в твою юрту Наран.
Ускакал батор на горячем коне вперёд, за ним не спеша Отхон поехала. Позади опять пегий ягнёнок бежит, не отстает. Немного не доезжая до юрты батора, увидела дочь нойона озеро, свернула к нему. Подъехала Отхон к крутому берегу, изловчилась и столкнула Наран в воду. Скрылась под водой бедная Наран.
Закричала, заплакала Саран, а Отхон грозит ей:
— Если откроешь батору правду, — скажу, что это ты утопила свою сестру из зависти. Мне батор скорее поверит: мой отец самый богатый во всём княжестве.
