Монголия - [15]
Входим в узкий дворик, а там полно железа – ну, как у русских мужиков: спинки кровати, ржавая арматура… Короче, всё железо, что может пригодиться в хозяйстве, а может и никогда не пригодиться. Места во дворике крошечно мало. Различаем, что есть слива, посадки картофеля, помидоры, айва, немного винограда.
По крутой, стремительной лестнице поднимаемся на второй этаж. Там открытая летняя кухня, она же столовая и зала. Одна сторона залы завешена колышущимся под горячим ветром синим пластиком. Родственник Альберта (племянник) – молодой, высокий, крупнокалиберный мужчина. Такой армянский медведь.
Его жена месит тесто на столе в центре залы.
Бабушка как две капли воды сицилийка: вся в чёрном, сидит на стуле у стены. Чёрное платье, чёрные чулки, тапочки, вся сморщенная. Трое мальчиков носятся по зале, все черноглазые. Пять, семь и двенадцать лет.
Мать семьи готовит нам лепёшки с мелко рубленной зеленью: женгялоб хат называются (надеюсь, я их не исказил).
Племянник Альберта зарезал ради нас петуха. Петуха сварили и племянник его разрезал. Ещё он порезал сыр и принёс слабого белого вина.
Потом пили чай с айвовым вареньем.
Фотографировались с детьми и племянником.
Ну и разговаривали. Когда был совхоз, то давали зерно. Нет, не муку – зерно, мололи сами. Крупы давали.
А вообще-то у них всё есть, вот с работой плохо, нет работы.
Ощущение, что это Италия, тотальное, полное.
Об Иране отзываются не эмоционально, но хорошо. Я так понял, Иран у них – как Китай такой: всё оттуда приходит, все бытовые товары.
Пока мы ели, дети ушли, куда-то вдруг исчезли, жена тоже за столом не сидела, подавала и подкладывала. И бабушка лишь наблюдала. Видимо такой у них, у горных армян, порядок.
Карабахцы в сравнении с равнинными армянскими армянами – такие, на мой взгляд, воинственные горцы. Кстати, нынешний президент Армении Серж Саргсян – из Карабаха (бывший министр обороны Карабаха, если я ничего не путаю) и нынешний премьер-министр Армении тоже из Карабаха. То есть карабахцы – это как бы армяне в квадрате. И доминируют над армянскими армянами – те более оевропеены, так что ли.
Едем обратно. Альберт говорит, что вообще-то у них для гостей обычно режут курицу или там барашка. Сами каждый день себя не балуют, а гостю нужно лучшее.
Едем мимо просто совсем древних церквей, восстанавливаемых одна за другой. Много развалин, которые быстро становятся дряхлыми, как Колизей. Вокруг растут кусты роз, везде яркие бутоны гранатов.
И иранские фуры туда-сюда, туда-сюда.
О нападении на парламент и могилу Хомейни ещё не все знают.
Иранские фуры устойчиво, как ни в чём не бывало стремятся по дорогам.
– Здесь и до Сирии рукой подать, да, Альберт?
– Ну да, совсем недалеко, – соглашается Альберт.
Сирия – колыбель восточного христианства.
И древний, царственный, невозмутимый вот уже четыре тысячи лет Иран.
Где министры разгуливают по улицам
Председателя парламента Нагорно-Карабахской Республики (по народному республика называется АРЦАХ) мы встретили на площади Республики дважды. Там же встретили министра иностранных дел. Который (борода, галстук, высокий как Лавров…) мне с удовольствием объяснял местные традиции.
Там же – министра экономики. С министром экономики пошли есть мороженое, я правда ещё выпил бокал вина. Там же встретили мы нескольких депутатов. При галстуках и с жёнами.
Площадь Республики по-простому называется у них Площадь, и по вечерам весь город довольно чинно прогуливается по площади. Трогательные девушки-подростки, местные Наташи Ростовы в лучших нарядах, тощие мальчики, и вот министры, и мы тоже, гости из Москвы.
Встречая знакомых на площади нужно ритуальное обняться, грудь к груди, и похлопать друг друга по спинам.
К вечеру обычно жара успокаивается и город выходит на променад. Моря нет, потому нет набережной, но вот есть «Площадь». Когда в первый вечер наш в Карабахе наш Вергилий по Карабаху, Альберт, позвал нас «на площадь», мы не пошли, потому что я не понял. В Москве мы все серьёзны и какие прогулки у нас тут! Никаких. Все заняты деятельностью. А такого общего всенародного променада у нас нет, сидим по своим углам, разделённые.
А там странно и традиционно весь город ходит туда-сюда от одних надолбов, ограничивающих въезд автомобилей на площадь, до других, «тусуются», что называется. В те вечера, когда мы не были заняты, мы тоже с министрами и с народом тусовались на Площади.
Вообще там всё проще. Народ пережил, что уж тут, ни больше ни меньше, чем кровавую войну за независимость с тысячами жертв, потому и простота небывалая нравов. Такое всеобщее единение народа без различия возрастов и полов. Такая древнего происхождения демократия. Может именно так было в древних Афинах… Я уверен, что именно так и было.
Помню, мы собрались посетить раскопки древнего, до нашей эры города Тигранакерта, Альберт позвонил главе комитета по туризму. Тот говорит: «Я помидоры сажаю». Однако через полчаса мы подхватили его у его вполне скромного дома. В другой раз министра экономики подвезли поздно вечером чуть ли не к хрущёвке, где он, оказывается, живёт.
Когда в последний день меня принял президент республики господин Бако Саакян, то в бюро пропусков у нас и паспортов не спросили. Правда дворец президента охраняют военные, но какие-то ласковые скорее. Дворец как раз и выходит на площадь Республики, также как и здание Парламента.
Роман «Это я — Эдичка» — история любви с откровенно-шокирующими сценами собрала огромное количество самых противоречивых отзывов. Из-за морально-этических соображений и использования ненормативной лексики книга не рекомендуется для чтения лицам, не достигшим 18-летнего возраста.
«Палач» — один из самых известных романов Эдуарда Лимонова, принесший ему славу сильного и жесткого прозаика. Главный герой, польский эмигрант, попадает в 1970-е годы в США и становится профессиональным жиголо. Сам себя он называет палачом, хозяином богатых и сытых дам. По сути, это простая и печальная история об одиночестве и душевной пустоте, рассказанная безжалостно и откровенно. Читатель, ты держишь в руках не просто книгу, но первое во всем мире творение жанра. «Палач» был написан в Париже в 1982 году, во времена, когда еще писателей и книгоиздателей преследовали в судах за садо-мазохистские сюжеты, а я храбро сделал героем книги профессионального садиста.
Возможно, этот роман является творческой вершиной Лимонова. В конспективной, почти афористичной форме здесь изложены его любимые идеи, опробованы самые смелые образы.Эту книгу надо читать в метро, но при этом необходимо помнить: в удобную для чтения форму Лимонов вложил весьма радикальное содержание.Лицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«...Общего оргазма у нас в тот день не получилось, так как Наташа каталась по полу от хохота и настроение было безнадежно веселым, недостаточно серьезным для общего оргазма. Я читал ей вслух порносценарий...»Предупреждение: текст содержит ненормативную лексику!
• Эксцессы• Юбилей дяди Изи• Мой лейтенант• Двойник• On the wild side• Американский редактор• Американские каникулы• East-side — West-side• Эпоха бессознания• Красавица, вдохновляющая поэта• Муссолини и другие фашисты…• Press-Clips• Стена плача• The absolute beginner• Трупный яд XIX века• Веселый и могучий Русский сексЛицам, не достигшим совершеннолетия, читать не рекомендуется!
«Что в книге? Я собрал вместе куски пейзажей, ситуации, случившиеся со мной в последнее время, всплывшие из хаоса воспоминания, и вот швыряю вам, мои наследники (а это кто угодно: зэки, работяги, иностранцы, гулящие девки, солдаты, полицейские, революционеры), я швыряю вам результаты». — Эдуард Лимонов. «Старик путешествует» — последняя книга, написанная Эдуардом Лимоновым. По словам автора в ее основе «яркие вспышки сознания», освещающие его детство, годы в Париже и Нью-Йорке, недавние поездки в Италию, Францию, Испанию, Монголию, Абхазию и другие страны.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.