Монгол - [56]

— Говорят, Темуджин собирается прибегнуть к помощи Тогрул-хана, — спокойно заметил Бельгютей.

— Кто знает! — холодно ответил Джамуха, пожав плечами.

Бельгютей продолжал смотреть на Джамуху, понимая, что ему не удалось его обмануть.

— Я всегда любил Темуджина, — честно заявил он, — и я всегда верил в его великую судьбу.

Почему-то эти слова разозлили Джамуху, и он нетерпеливо ответил:

— Какая судьба? Странно, что все пережевывают это слово, как верблюд жует колючки. Бельгютей, ты пришел сюда не для того, чтобы обсуждать будущее Темуджина!

Говоря это, он почувствовал тошноту, будто кто-то поймал его на предательстве.

— Ты прав, Джамуха, — рассмеялся Бельгютей. — Я не собираюсь обсуждать планы Темуджина. Меня сюда привели братские заботы. Прошлой ночью кто-то пытался отравить Бектора, моего брата.

Джамуха в ужасе уставился на Бельгютея.

— Темуджин никогда не станет травить Бектора! Ты просто дурак! Чтобы между ними ни было, все можно разрешить в открытом споре!

Ответив Бельгютею, он почувствовал, что ему стало совсем дурно, и подумал: «Откуда мне это известно? Я же совсем не знаю Темуджина!»

Спокойно пожав плечами, Бельгютей искренне проговорил:

— Я рад, что ты так считаешь, и мне сразу стало гораздо легче, потому что я люблю Бектора. Но как бы я тебе ни верил, мне ясно, что его пытались отравить. В последние дни у брата было плохое настроение, и он очень мало ел и, возможно, таким образом ему удалось уберечься от действия яда.

— Расскажи мне все! — разволновавшись, попросил Джамуха, у которого от ужаса похолодели губы.

Лицо Бельгютея потемнело, на мгновение он задумался, а потом сообщил:

— Прошлым вечером Бектор проходил мимо юрты Темуджина, а Борте готовила в котелке похлебку из мяса антилопы. Темуджин сидел и ел вместе с Кюреленом, как это часто бывало. Когда Борте увидела Бектора, она сделала вид, что очень ему обрадовалась, предложила ему поесть, даже называла его «брат». — Он замолчал и пристально уставился на притихшего Джамуху. — Она заявила Бектору, что ее злит то, что Темуджин очень хорошо относится к Кюрелену и что он часто оставляет ее одну. Мой брат такой простодушный, верит всему, и, если к нему обращаются как к другу, он жаждет ласки, как побитый пес. Несмотря на свой мрачный вид, он жаждет добра и мира. Внешность лишь отражает пустоту в его душе, а ему хочется, чтобы его полюбили, и своей резкостью скрывает одиночество и тоску. Людей, подобных Бектору, легко приручить к себе, но я знаю, если их обманывают, то их месть ужасна.

Он помолчал. Джамуха тоже ничего не говорил, между бровей у него пролегли глубокие морщины.

Бельгютей вздохнул.

— Бектор сидел и разговаривал с Борте и даже не осуждал ее за слишком свободный язык. Он был так одинок. Она положила еду себе и ему из одного котла, уговаривала его поесть. Но у него, как я сказал, было дурное настроение, поэтому он из уважения к хозяйке проглотил всего несколько кусочков, а потом покинул Борте. Он мне сказал, что в Борте было нечто, что внушало ему отвращение, хотя она на самом деле очень красивая.

Он подождал ответа, но Джамуха молчал, и Бельгютей, став еще печальнее, продолжил повествование:

— Бектор лег спать и вдруг проснулся от ужасной боли в животе, а потом позвал шамана. Когда пришел Кокчу, он закричал, что брата отравили. Он приготовил ему отвар и заставил его выпить. Бектора вырвало, и изо рта вылетали куски пищи, пропитанные кровью…

Джамуха застыл от ужаса и отвращения, а потом прерывистым голосом спросил:

— Но ты же сказал, что Борте сидела рядом с Бектором и ела из того же самого котелка?

Бельгютей кивнул.

— Правда. Я спрашивал об этом Бектора. Но женщина входила и выходила из юрты. Она приносила чаши, кумыс и жареное просо. У нее была возможность подмешать отраву к пище Бектора. Он вспомнил, что у пищи был какой-то странный привкус. А может быть, она заранее положила отраву в его чашку.

Джамуха наклонил голову и уставился на огонь.

— Послушай, Джамуха, — продолжил Бельгютей. — Мне не дает покоя мысль о том, что у Борте нет причин травить Бектора, если только ей не приказал это сделать Темуджин!

Джамуха, не глядя на Бельгютея, тихо заговорил:

— Тебе не приходит в голову, что она могла это сделать сама, без чьего-либо приказа, а лишь для того, чтобы как-то помочь мужу…

Бельгютей откинул голову назад и расхохотался, успокоившись, проговорил:

— У нее дерзкие глаза. Я поражен, что она до сих пор не отравила самого Темуджина, ведь всем известно, что она жаждет любви Субодая! Нет, я думаю, она травила Бектора по приказу Темуджина…

Он замолчал, потому что глаза Джамухи пылали синим огнем ярости. Сдержанный юноша был вне себя от злости.

— Это ложь! — кричал Джамуха. — Она хотела отравить Бектора. Сама! И мне известно почему! — Он вскочил на ноги и весь дрожал, пытаясь прийти в себя. Когда он снова заговорил, у него был удивительно тихий голос: — Не бойся, больше никто не станет пытаться отравить Бектора. А сейчас уходи!

Бельгютей покинул Джамуху, а того еще долго била сильная дрожь. Затем он низко надвинул на голову капюшон и отправился задами к юрте Темуджина.

Борте сидела у огня вместе с Оэлун, и когда женщины увидели вошедшего, очень удивились. Оэлун сдержанно его приветствовала, а Борте побледнела и ничего не сказала. Джамуха, не ответив на приветствие Оэлун, сразу обратился к Борте. В его взгляде были ненависть и отвращение: