Монастырь потерянных душ - [45]

Я не могла на это смотреть, встала и подошла.

— Странно. Я ведь смотрела, в двери нет замка.

— И подпереть ее с той стороны не могли, она же открывается внутрь.

— Да и забить они бы не успели.

— Похоже кто-то развлекается, — зло усмехнулся Роман, и долбанул по двери открытой ладонью. — Эй, вы! Я хочу выйти!

Я просунула руку, стараясь его не касаться, и потянула сама. Никакого движения.

Дверь была как стена.

Роман пнул ее несколько раз. Выругался. Пнул еще. Я осмотрела взглядом периметр.

Ни единой щели.

Внезапно лицо Романа озарилось мыслью. Он заговорщицки посмотрел на меня и приложил палец к губам. Я замерла. Он осторожно приложил к двери ухо.

Так — неподвижно — мы простояли с минуту. Я решила, что мы выглядим по-идиотски.

Наконец Роман выпрямился и разочарованно произнес:

— Никого. Они бы дали о себе знать, если это розыгрыш.

— А если это эксперимент? — осенило меня.

— На хрен такие эксперименты! — Роман деловым взглядом обвел комнату. Потом широким шагом прошелся до ванной, зажег свет и заглянул внутрь. Задумчиво повернулся к кровати. Подошел и присел рядом с ней, подергал ножку.

«Бесполезно», — подумала я. В отличие от Романа, я почему-то не злилась. Я не верила, что он может остаться. Ведь мы совсем чужие люди.

Роман попытался выломать ящик комода. Я поджала губы. Подумала, что хозяйка здесь все-таки я. Посмотрела на дверь. Дернула ручку. Ящик тоже не поддавался, но мог.

— Ты думаешь, что проломишь им дверь?

— Я подцеплю ее с краю.

— Ящиком? — саркастически улыбнулась я.

— Да, действительно… — Роман оставил комод в покое. Распахнул створки окна.

Наклонился. Я знала, что он видит там. Пропасть, деревья внизу. Скала на другой стороне.

Роман развернулся и, выгнувшись — почти улегшись на подоконник спиной, — посмотрел наверх.

— Там еще несколько этажей, — сообщил он.

— Я знаю.

— У тебя есть веревка?

Я пожала плечами.

— Разве что простыни…

— А может спички?

Я представила костер под дверью. К счастью, спичек у меня не было.

Следующие десять минут мы настырно долбились в равнодушную — и нереально крепкую — дверь.

Запись тридцать четвертая

Конечно, мы бы могли связать простыни (и я бы посмотрела, как Роман спускается по ним), но их общей длины, даже если присовокупить одежду, не хватило бы все равно. Мы обменялись множеством гадостей по поводу Монастыря в надежде, что нас подслушивают. Мы кричали. Мы стучали по стенам. Мы пытались проломить дверь, но добились только нескольких царапин. Когда совсем стемнело, на нас свалилась усталость. У Романа изредка дергалась губа. Жест, которым он отбрасывал челку, стал особенно резким. Общаться не хотелось. Роман сказал, что утро вечера мудренее, и поэтому давай спать. Я напряглась, потому что делить с ним кровать в такой ситуации было бы неприятно. Но возражать мне не пришлось, поскольку он сообщил, что ляжет на ковре. Я отдала ему подушку и одеяло; свернула и положила под голову полотенце. Раздеваться не стали.

Ночью я вспотела. Надо было переодеться, в одиночестве я б не раздумывала. Дома — и здесь — я любила ходить по комнате голой, чтобы кожа дышала. Я не то, чтоб стеснялась; я боялась, что Роман меня не так поймет. Даже если б я ему сказала «отвернись», он мог бы счесть это за провокацию. Он еще спал, хотя солнце уже поднялось. Но я была уверена, что своей возней его разбужу. Оставалось тащить футболку и джинсы в ванную вместе со свежим бельем. Я вообразила себя с горой одежды в руках и разозлилась. Злилась я долго — до тех пор, пока в окно что-то не стукнуло.

Мы вскочили одновременно. У стекла с той стороны болталась нагруженная корзина.

Роман и я потянули за створки: он за левую, я за правую. Он меня опередил, забрался на подоконник, бросил взгляд внутрь:

— Еда.

Но это нас не интересовало. Роман с задранной головой высунулся так далеко, как только мог, и крикнул:

— Э!

— Видишь кого-нибудь? — нетерпеливо спросила я. Он прогнорировал вопрос и снова закричал:

— Эй, наверху!

Я тоже могла залезть рядом с ним, но тогда плотного прикосновения было не избежать. Я считала, что лучше беречь границы хотя бы из вежливости, раз уж мы оказались в таком положении.

— Выпустите нас! — он дернул за веревку.

Ответа не было. Роман соскользнул в комнату.

— Никого.

Состроив недовольную гримасу, я все же перегнулась через подоконник, как будто не поверила. Потянула веревку. Покачала корзину из стороны в сторону.

— Осторожнее, — сказал Роман. — Там наш завтрак.

— Плевать на завтрак, — и я закричала в высоту: — Кто там есть! Откройте дверь!!

— Не упади.

— Не упаду, — я выпрямилась.

— Эта веревка меня не выдержит, — сообщил Роман.

— А я не умею лазить по стенам.

— Мы сделаем страховку. У тебя есть ремень?

— Ни за что! — твердо сказала я. Мне было даже представить страшно, как с помощью веревки я пытаюсь подняться на крышу. Вдруг крепление ненадежное, и рассчитано лишь на корзину?

— Думаю, они не допустят, чтоб ты разбилась.

— Ты забыл? Они нас предупреждали, чтоб мы вели себя осторожно. Мы же в горах!

Ты ведь не думаешь, что монахи везде расставили сетки, чтобы ловить желающих полазить?

— Но наверху наверняка кто-то есть! — Роман сверкнул глазами, прищурившись и тут же резко распахнув веки. — Если он позволит тебе упасть, значит, он — соучастник.