Монахиня из третьего отдела - [43]

«По крайней мере Рикардо называл его именно так. А еще у него есть артефакт. Что-то вроде передатчика, носит на запястье, похоже».

«Нефритовый?» — попытался угадать Логан.

«Не знаю. Мы сидели за диваном и ничего не видели. Только слышали. Эта кобылица меня зажала, я тоже выползти не смог!» — пожаловался Уна.

«Что же… ясно. Это сужает круг поисков. Хорошо. Что-то еще?»

«Карлос говорил с девочками. Кара-Чара… Чарлайн, что-то такое. Похоже, они тут шпионят… А еще, — Уна выдержал небольшую паузу. — У нас тут труп. Джозу сбросил Чару с башни, изнасиловав перед этим».

«Странно. У девочек нет при себе никаких средств для связи,» — отметил Логан, постаравшись разобрать все услышанное по очереди. Затем он потянулся к чернильнице, взял свою записнушку и начал делать какие-то пометки. Сказанное летучим мышем только что выглядело как один огромный слон, и есть его иначе как по частям было почти невозможно. Информация про Джозу также пугала, и мужчина хотел отложить разбор этой новости до момента, пока не будет внесена ясность по поводу предыдущих пунктов.

«Как есть, — невозмутимо ответил Унами. — Что-нибудь еще?»

«А… где труп?» — уточнил Логан, взвешивая варианты: срываться и бежать на поиски или сохранять иллюзию неведения.

«А мне откуда знать? Он послал какую-то… с именем, не похожим на всех, разобраться. Она еще кефир любит, извращенка. Послал, чтобы разобралась».

«Спрятать тело? Здесь? — с сомнением произнес Дрейк, — Как давно?»

Добыть хоть сколько-нибудь ценные сведения у Логана не получилось. Мыш ел, лениво отвечал на вопросы и поспешил улизнуть при первом же удобном случае. Что толку спрашивать того, кто и сам не очень-то понимает, что происходит? Устало вздохнув, полевик вернулся к рутинным делам. Надо подготовить встречу с Лиреттой.

Хвост двадцатый.

Он был в курсе

Ужин пролетел незаметно за непринужденной болтовней. Как ни пыталась Лиретта выудить хоть крупицу информации, Рик успешно отшучивался, а то и вовсе переводил разговор на тему камней. Если поначалу это казалось забавным, то постепенно начало утомлять. Не будь Рикардо ее заданием, Лири уже топнула бы ножкой и сказала, что не только на камнях свет клином сошелся. Но приходилось терпеть и мило улыбаться.

К счастью, это закончилось быстро. Сославшись на усталость, Лиретта скрылась в комнате, стянула с себя платье, бросив его на полу, и забралась в постель. Холод и одиночество обняли ее саваном.

Даже когда Унами спал, а не ворчал обо всем подряд, было не так страшно. Лири казалось, что она осталась одна посреди бескрайней бездны. Мурашки пробежали по всему телу, от щек вниз по спине и рукам. Странное непривычное оцепенение сковало ее, лишая рассудок трезвости.

«Что бы подумал Уна, увидь он тебя в таком расположении духа? Явно ничего лестного, этому палец в рот не клади. Откусить не откусит, но пока будет обсасывать, выклюет весь мозг!»

Лиретта шумно выдохнула, поворочалась еще немного и провалилась в сон.

Яркое солнце заливает поле от края до края, ветер пускает по пшенице волны и кажется, что это самое настоящее море. Правда, отец не разрешает и близко к нему подходить, ведь оно находится за куполом, без защиты нельзя. А еще любая попытка поплавать приводит к тому, что незадачливый пловец сминает тонкие стебельки. Лиретта, улучив момент, когда за ней никто не смотрит, замерла у окна, любуясь природой.

— И за что мне такое наказание? Старшая дочь, а ведет себя как малолетка! — недовольно шикнула на нее мать.

— Прости… просто, сегодня же важный день. Может быть, у меня будет великое будущее, — с искренней улыбкой ответила Лиретта.

— Ага. Запрут в монастыре в четырех стенах, — недовольно буркнула мать. — Давай не отлынивай от работы. Пока ты еще наша дочь. А наша дочь не будет ленивой курицей!

Недовольно фыркнув, Лири вернулась к перебиранию трав. Как бы ни ворчала матушка, настроение испортить у нее не получалось. Да, расставаться в случае успеха с семьей будет очень жаль, но это лучше, чем всю жизнь сидеть на острове без перспектив. Вон у соседей Тэйри забрали лет семь назад. Так прилетала недавно, в платье таком красивом. Про города рассказывала, про работу. Лиретта мечтательно закрыла глаза, представив себя за прилавком на рынке. Сверху едва заметно переливается купол, люди на площади галдят, а она зазывает их попробовать что-нибудь из ее товаров. Вот это жизнь, а не то что здесь! Проснулся, поработал в поле, в полдень перекусил и спрятался от палящего солнца. Но спать нельзя, надо работать. А под вечер опять в поле или на огород. И работать-работать.

Жизнь Лиретты подчинялась этому же бешеному темпу за одним маленьким исключением: ее не выпускали за пределы купола. Мать гордилась красивой здоровой девочкой и опасалась, что та может что-нибудь подхватить, если будет часто ходить на улицу. Поэтому большая часть работы Лири заключалась в готовке, уборке, ткачестве… и все в доме. Хорошо хоть, окна закрывать не пытались, а то было бы совсем тоскливо.

— Опять замечталась? А ну не отлынивай, а то выдеру как козу!

— Да, мама, — ровным голосом ответила Лиретта, склоняясь над травами.

Ком обиды застрял в горле. Она не виновата, не виновата, что родилась похожей на чистокровную. Даже родинки ни одной нет, ни пятна родимого, ни клочка шерсти! Да что же это за наказание такое? За красоту лишают детства. Вот только что есть красота? И не лучше ли иметь вместо нее свободу?