Монах - [8]

  Первым движением монах резанул отточенным лезвием по внутренней поверхности бедра рыжего предводителя - просто тот оказался ближе к нему, обратным движением подрезал подколенные сухожилия у второго.

   На ногах осталось двое. Один из них, державший сеть, ловко кинул её на катающегося по земле монаха так, что тот едва увернулся - если бы его накрыло, участь Андрея точно была бы предрешена.

  Андрей вскочил на ноги, автоматически перебросил нож из руки в руку, и побежал на оставшихся двух бандитов, страшно крича и вращая глазами - чтобы устрашить и внести смятение в их души.

  Тот, что был с сетью, видимо, являлся бывалым бойцом и не отреагировал на его психическую атаку, а вот второй - подался назад, зацепился ногой за лежащее бревно и чуть не упал, потеряв равновесие. Андрей воспользовался этим и длинным выпадом воткнул ему нож в бок, сразу отпрянув и встав в боевую стойку.

  Бандит с сетью посмотрел на стонущих, порезанных соратников, на убитого, и спокойно-миролюбиво сказал:

  - Ну всё, всё, давай разойдёмся. Вижу, мы выбрали не тут цель. По тебе же не скажешь, что ты воин, думали - бродяга какой-то. Давай не будем доводить дело до конца, а?

  - Я бы не доводил, но понимаешь, какое дело - я ненавижу рабовладельцев.

  Ещё не закончив фразу, Андрей сделал выпад и ткнул клинком в лицо бандита, тот не ожидал такой прыти, выронил тесак и зажал лицо руками - из-под его ладоней обильно потекла кровь, собираясь ручейком на подбородке и капая на землю. Андрей сделал ещё выпад и бандит упал с распоротой шеей.

  Подобрал бандитский тесак и пошёл к лежащим на земле подрезанным бандюкам. Опытным глазом определил: 'Этот уже покойник, вон, сколько крови вылилось - наверное бедренную артерию рассёк. А этот...этот остался бы хромым...если бы я позволил' Он коротким движением рассёк череп скулящего и ползающего по земле бандита, тот задёргался в судорогах и умер.

  Андрей присел рядом с трупами, прислонившись спиной к одинокой берёзе, приблудившейся в этом еловом лесу и задумался: 'Что, неужели я возвращаюсь к временам, когда я был хладнокровным убийцей? Мне это понравилось, то, что я убил этих идиотов? Вроде - нет. Хотя, определённое чувство удовлетворения у меня есть. Они служили сатане, пусть, может быть не осознанно, но служили, а потому - я сделал всё правильно. Правильно? Да, правильно. Я освободил мир хоть от небольшого количества скверны. И что теперь? Я так и буду освобождать мир от скверны? Путём убийства? А почему нет? Выжигать скверну калёным железом, искоренять сатанизм, и его пособников - разве это плохая дорога?'

  Андрею после таких мыслей сразу стало легче - 'Всё-таки какой-то путь нарисовывается, какой-то смысл жизни, кроме того, что эту самую жизнь надо тупо сохранить. А почему тупо? Умно сохранить. И нанести воинству Сатаны как можно больше вреда'.

  Он осмотрел трупы - выбрал подходящего по росту бандита, снял с него штаны, рубаху, куртку - они были гораздо более приличные, чем у него, он был одет действительно, как бродяга, в обноски старика, слишком ему короткие. Сапоги оставил - сапоги у него были хорошие, с зажиточного Лыськовца. Обшарил трупы - нашёл несколько серебряных монет, медяки, а у рыжего даже два золотых. Это его очень обрадовало - хотя Андрей и обходил все населённые пункты по широкой дуге, не заходя в них, но, в конце концов, он придёт в город, а там первое время надо будет питаться, где-то ночевать, найти какую-то работу. А хоть он и монах, но питаться молитвами ещё не научился.

  Собрав в свёрток окровавленную одежду, Андрей пошёл искать речку - впрочем - чего было её искать, когда она шла вдоль горы, возле тракта, внизу. Подождав, когда проедут две подводы с мешками - наверное мука или зерно - монах рысцой пересёк тракт и спустился за обрыв, где его не было видно с дороги.

  Выполоскав и отстирав пятна крови - благо, что она не успела как следует свернуться, и потому сделать это было несложно, Андрей отжал шмотки, опять собрал их в свёрток и оглядываясь по сторонам снова поднялся в лес, из которого вышел. Отойдя километров десять от места боя, он разложил мокрую одежду на солнцепёке, а сам, облегчённо завалился спать, забравшись в густой колючий кустарник - что-то вроде терновника. Теперь подобраться к нему было непросто. Уже когда он засыпал, в голову ему стукнула мысль - какого чёрта он не обшарил окрестности вокруг места драки - они ведь, скорее всего, были на лошадях! Вот что значит человек двадцать первого века, даже в голову не придёт, что тут, в лесу, может быть спрятан какой-то транспорт, машина-то туда не пройдёт, а то, что тут ездят на конях, и в голову не приходило.

  Он встрепенулся - пойти сейчас туда, что ли? Потом задумался - а если кто-то нашёл трупы, а вдруг там какие-то люди, вдруг на кого-то нарвусь...зачем мне это? Езжу на лошади я фигово...да чёрт с ними, с этими лошадьми! Раньше надо было думать. С тем он и уснул.

  Проснувшись под вечер и выбравшись из своего тернового куста, Андрей первым делом ощупал выложенную для просушки одежду - она была сухая и чистая, теперь можно было, не обладая особой брезгливостью, натянуть её на себя, что он и сделал, оставив стариковские обноски для мышей. Поднявшись на ноги, монах посмотрел на солнце, уже касающееся горизонта, на тихий лес, и зашагал по дороге. Сегодня он рассчитывал дойти до города, переночевать, опять, в лесу, а утром, когда откроются ворота, войти в город.