Молот ведьм - [23]

— Диета и много движения на свежем воздухе, вот что надо человеку, — пробормотал я про себя и отпил глоток вина, которого — вот странно — толпа, хлынувшая ранее в сторону мёртвого бургграфа, не смогла выплеснуть из моего кубка. — Вы что-то говорили, магистр? — заговорила со мной Рита. Ха! Я даже не заметил, как она подошла, а это означало, что смерть Линде всё-таки вывела меня из равновесия в большей степени, чем я предполагал.

— Молился, — серьёзно ответил я. — Дабы Господь в небесах допустил бургграфа к своей светозарности.

— Я так и думала… — Неужели я услышал иронию в её голосе?

— Разве не удивительно наблюдать эту необыкновенную метаморфозу? — Она взглянула на меня быстро, как бы проверяя, понял ли я последнее слово. — Изменяющая чувствующее и мыслящее существо в кусок холодного, бездушного мяса, обделённого жизнью в той же степени, что и камни, на которых лежит? — спросила, и если это должно было стать эпитафией бургграфу, то она не показалась мне уместной.

— Естественный порядок вещей, — ответил я, пожимая слегка плечами. — Ибо прах ты и в прах возвратишься.

И когда я договаривал эти слова, услышал звон разбиваемого окна. Витражное, разукрашенное стекло треснуло и разлетелось на десятки кусочков, а на паркете покоев приземлился обёрнутый в грязную тряпку камень. Десятки глаз всматривались в этот камень таким взглядом, будто он сейчас должен был снова подняться в воздух и их атаковать.

Наконец какой-то дворянин подошёл осторожно и взял снаряд в руки. Развернул тряпку, подгоняемый взглядами людей, собравшихся вокруг него. На тряпке было что-то нацарапано красными чернилами или кровью, но с этого расстояния я не мог разглядеть что. Я пошёл в сторону дворянина, но он уже успел прочитать с изумлением в голосе.

— «Это был первый». — Он медленно повёл взглядом по собравшейся вокруг него толпе.

— Это был первый, — повторил он громче.

— Осторожнее, сейчас может влететь другой, — предостерёг кто-то, и гости бургграфа начали отступать от окна.

— Это камень был первым? — спросила Рита, которая снова оказалась рядом со мной. — Об этом речь, а? Я рассмеялся.

— Бургграф, — мягко объяснил я. — Первым был бургграф Линде. Теперь время следующих виновных в смерти сегодняшнего приговорённого.

Я посмотрел на неё краем глаза. Заметил, что её и так бледное лицо сейчас покрывается мертвенной белизной.

— Нет, — сказала она ошеломлённо. — Вы так на самом деле не думаете… Ведь это… бессмыслица.

— Увидим, — ответил я. — Если будут следующие жертвы, окажется, что я прав.

Я легко ей поклонился и пошёл рассмотреть камень и надпись. Рита осталась там, где я её оставил, будто ноги её вросли в паркет. Не скрою, любезные мои, что это было достаточно забавным. Хотя, с другой стороны, ваш покорный слуга понимал, что возможно ему придётся столкнуться с серьёзной проблемой, решение которой потребует искренней веры и горячего сердца. Ну, этого как раз мне хватало.

— Сделайте что-нибудь! — Он крикнула мне почти в лицо, а её искажённое гневом и страхом лицо стало почти отталкивающим. — Вы же инквизитор!

Мы сидели в покоях Шпрингера втроём, и хотя на поверхности стола пыжился кувшин превосходного вина, моим собеседникам оно как-то не лезло в горло. Я — совсем наоборот — наслаждался вином, заодно грызя медовые прянички.

— Из замковой пекарни? — спросил я Шпрингера. Он посмотрел на меня, как бы не понимая, о чём я спрашиваю, а потом его взгляд задержался на печенье, которую я держал в пальцах.

— Из замковой, — пробормотал он. — Но, Господи, не занимайтесь пряниками, только скажите, что тут происходит? На самом деле кто-то убил Линде?

— Окажите милость, велите пекарю, пусть приготовит мне к ночи добрую корзинку. Действительно вкусно… Мне надо узнать, в каких пропорциях смешивают мёд и тесто. А возвращаясь к вашему вопросу. Это только мои предположения, — сказал я. — Не подкреплённые разумными доводами. Но если я прав, не бойтесь. Следующим на очереди станет палач.

— Проклятые духи, — чуть не заплакала Рита. — Я знала, что они существуют, но чтобы убивать людей…

— Духи? — засмеялся я. — Духи не бросают в окно камень и не пишут кровью предупреждений на грязных тряпках.

— Тогда кто, чёрт побери? — рявкнул Шпрингер.

Я не собирался делиться с ними своими подозрениями. Ещё не время. Пока что лекари тщательно изучали тело бургграфа, но я тоже — прежде чем отдать его в их руки — внимательно его осмотрел. Линде не подавился костью и его не отравили. Я был в этом почти уверен, и поверьте мне, разбираюсь в этих делах. Также не выглядело, чтобы его хватил удар. Факт, он был болезненным и немощным, и все признали бы его смерть трагическим происшествием, если бы не этот несчастный камень. Что хуже, любезные мои, я внимательно осмотрел двор под окнами бального зала. Вероятность, чтобы кто-то мог туда проникнуть, не обратив на себя внимание стражи, была ничтожной. Поэтому камень мог быть брошенным издалека человеком, умеющим обращаться с пращой. Либо же оказался там совершенно иным способом, что означало: ваш покорный слуга впряжётся в неприятную работу, в которой молитва играет значительно большую роль, чем сила мускулов или умственные способности.