Молот ведьм - [22]

— Идут, — крикнул кто-то возле меня, и я обернулся в ту сторону, в которую он показывал.

Открылись двери, и в покои вступил могучий, рыжеволосый и рыжебородый мужчина с татуированным, блестящим от масла телом.

— А-ааррр! — завыл он басом, поднимая руки над головой. — Где этот, кого я должен убить, бургграф?

Линде широко улыбнулся и помахал рукой, давая знак, чтобы гигант вошёл на арену.

— Руфус, — пояснил Шпрингер с уважением в голосе. — Скотины кусок, а?

Действительно. Борец был почти семи футов роста, а его тело казалось одним узлом мускулов. Предплечья у него были примерно толщины моих бедёр. Но, видите ли, любезные мои, ваш покорный слуга справлялся уже с такими колоссами. Ибо в схватке между двумя людьми не всё зависит от веса, роста или силы. Принимаются в расчёт также смекалка и быстрота. Ну и особые умения, как хотя бы знание о том, в какое место на теле следует ударить, чтобы лишить соперника сознания, дыхания или причинить ему самую сильную боль. Не говоря уже о том, что во время обычной схватки нет нужды соблюдать спортивные правила и можно, например, сыпануть противнику в глаза шерскен. А человек, с которым таким образом обошлись, думает только о том, чтобы тереть, тереть и тереть ужасно жгущие глаза. Вот только, если он вотрёт шерскен под веки, то последнее, что увидит, будут его пальцы. Руфус встал на арене и напрягся, демонстрируя мускулы толпящимся вокруг гостям бургграфа. Через минуту однако внимание толпы сконцентрировалось на персоне, которая второй вошла в покои. Этот человек также был полуголым и также намазан маслом, но фигурой и весом не дотягивал до Руфуса. У него были чёрные, коротко обрезанные волосы и скверный шрам, тянущийся от уголка правого глаза аж до левой части верхней губы. Не был это, правда, шрам столь же отвратительный, как у моего приятеля — Смертуха, тем не менее и так производил впечатление.

— Финнеас. Опасный человек, — покрутил головой Шпрингер.

— Опасным был тот, кто его так порезал, — сказал я.

Пока второй из борцов шёл в сторону арены, я уяснил себе, что исход этой схватки совсем не предрешён. Руфус был намного мощнее, а у Финнеаса были лёгкая походка и чуткий взгляд. Сразу же было видно, что он не любитель. Его мускулы не были настолько внушительными как у Руфуса, но я был уверен, что попасть в объятия этого человека будет столь же приятно, как тесно встретиться с тисками.

— И что? Ставку делаете? — заговорил Шпрингер.

— Сто на Финнеаса? — спросил я.

— Принимаю с величайшим удовольствием, — засмеялся Шпрингер. — Сегодня мой счастливый день.

Борцы встали в противоположных углах арены, а один из придворных бургграфа начал наигранное и необыкновенно скучное представление. Всё для того, чтобы дать гостям время заключить пари. Потом на арену вступил судья.

— Нельзя кусаться, — произнёс он. — Нельзя выдавливать глаза. Кто попросит пощады, получит её, но проиграет схватку.

— А-ааррр! — снова крикнул Руфус, это вероятно означало, что пощады просить не будет.

— Начинайте, во имя Господа, — произнёс судья и быстро спрыгнул с арены, поскольку тотчас, как он договорил слово «Господа», кулак Финнеаса устремился вперёд, и Руфус получил прямо в нос.

Он отступил на полшага, тряся головой будто с неверием, благодаря чему Финнеас сумел поразить его ещё два раза, ломая при случае хрящи. Руфус бросился вперёд всей массой тела и провёл удар, после которого голова противника несомненно слетела бы с плеч. Если бы удар, ясное дело, прошёл. А не прошёл, поскольку Финнеас плавно отскочил и с полуоборота пнул Руфуса под колено. Удар был настолько сильным, что гигант закачался, но не всё же не упал. Я дерзал полагать, что обычный человек в этот момент имел бы уже сломанную ногу, но, как видно, Руфус не был обычным человеком.

Собравшиеся в зале гости кричали, перекликались, давали советы обоим участникам охрипшими голосами, а особо горячие даже изображали нанесение ударов. Вот, ничем эта борьба не отличалась от повседневности. Ну, может только уровнем обоих соперников. В шуме выделялся зычный голос бургграфа, который с покрасневшим лицом ревел: Хватай его! Хватай его! — но мне сложно было определить, за кого болеет (и на кого в связи с этим поставил деньги).

Тем временем Финнеас недостаточно быстро уклонился, и в конце концов удар Руфуса попал, превращая его нос в красное месиво. Что хуже, удар его настолько оглушил, что он не уклонился от могучего бокового удара, нацеленного прямо в левое ухо. Полетел назад, и тогда Руфус с разбега, всем весом прыгнул на него и свалил на пол. Финнеас грохнулся головой о доски арены, и всё было кончено.

— Ха! Я говорил, что это мой счастливый день! — крикнул мне обрадованный Шпрингер.

Я посмотрел в сторону бургграфа.

— Пожалуй, всё-таки нет, — отметил я.

***

Да, вызвали лекарей, но пока они добежали до зала, Линде уже не жил. Лежал с красным, вспотевшим, опухшим лицом и раскинутыми в стороны руками, а вокруг него толпились гости. Что ж, без всякого сомнения, им будет о чём рассказывать. Необычная экзекуция, интересная, хоть и быстро закончившаяся схватка, а потом смерть хозяина приёма… о да, это станет темой разговоров на долгие, зимние вечера. Я стоял у стены, рядом с мраморным портиком, и не собирался смешиваться с толпой. Линде и так уже не помочь, и я не видел смысла в разглядывании трупа, тем более что в жизни видел останков больше, чем этого желал, и, несомненно, больше, чем все присутствующие в покоях вместе взятые. Конечно, мне жаль было Линде, поскольку он был достойным человеком, но также трудно было не заметить связи между его внезапной смертью и нездоровым образом жизни.