Молодые дикари - [11]

В 1941 году японцы напали на Пирл-Харбор. К этому времени Хэнку исполнился двадцать один год, он был выпускником университета. Его сразу же призвали в армию.

В доме дедушки устроили вечеринку. Все ели лазанью (фирменное блюдо его матери), пили хорошее красное вино, а дедушка, отведя Хэнка в сторону, спросил на ломаном английском языке:

— Ты будешь летать на аэроплане?

— Да, дедушка, — ответил он.

Старик закивал головой.

— Ты будешь бомбить Италию? — спросил он.

— Если прикажут, — ответил Хэнк.

Старик снова кивнул. Он посмотрел Хэнку в глаза:

— Они будут в тебя стрелять, Энрико?

— Да.

Его руки сжали плечи Хэнка. С большим трудом дедушка сказал:

— Тогда ты тоже будешь стрелять в ответ. — Он опять утвердительно кивнул. — Ты тоже будешь стрелять в ответ, — повторил он, продолжая кивать головой, и, подняв очки, провел рукой по глазам. — Береги себя. Возвращайся живым.

В этот вечер Хэнк пришел повидаться с Мэри. Они шли вдоль автострады Ист-Ривер Драйв. Гирлянда огней построенного три года назад моста, перекинулась через темные воды реки. Он поцеловал ее и спросил:

— Ты будешь ждать меня, Мэри?

— Я не знаю, — ответила она. — Я молодая, Хэнк. Ты уедешь надолго. Я не знаю.

— Жди меня, Мэри. Жди меня.

Никто его не ждал. На следующий год он получил от Мэри письмо, а через шесть месяцев после этого умер дедушка. Ему не разрешили поехать на похороны. Он всегда сожалел, что седоволосый человек со слабыми глазами и нежными руками так никогда и не увидел Кэрин. Интуитивно он почувствовал, что дедушка и Кэрин понравились бы друг другу...

Капитан пришвартовал паром легко и плавно. Хэнк сошел на берег, и быстро зашагал к зданию, где был заключен Дэнни Ди Пэйс.

Человек (его звали Уолш), к которому обратился Хэнк, отвечал на беспрерывные телефонные звонки. Три телефона на его столе звонили с устрашающей последовательностью, Хэнк с трудом вклинивался со своим разговором между звонками.

— Видите? — сказал Уолш. — Мышиная возня, сплошная мышиная возня. Мы пытаемся поддерживать контакт с ребятами и девушками, направленными к нам из суда для несовершеннолетних преступников. Это все равно, что в ступе воду толочь. Это нам не по силам, мистер Белл. Это нам не по силам. Знаете, что мы бы хотели здесь делать? Знаете, что мы могли бы здесь делать, если бы у вас было достаточно сотрудников? — Он спокойно покачал головой и быстро взглянул на телефон, боясь, что их снова прервут.

— А чем именно вы здесь занимаетесь, мистер Уолш? — спросил Хэнк.

— Мы пытаемся выяснить, что заставляет ребят вести себя подобным образом. Мы докапываемся до причины. Но сколько вы можете выкопать, если у вас не хватает лопат?

— И что вам удалось сделать?

— Нам удалось провести ряд тестов. Мы пытаемся выяснить, что же в интеллектуальном развитии подростка или в его эмоциональном состоянии...

— Пытаетесь? — спросил Хэнк.

— Да, пытаемся. Мы не всегда достигаем успеха. Боже мой, мистер Белл, мы погрязли в...

Зазвонил телефон. Уолш снял трубку:

— Алло? Да, это мистер Уолш. Кто? О, привет, как поживаешь? — Он помолчал. — Да, заключение на него у меня. Одну минутку. — Уолш открыл папку, лежавшую на столе.: — Алло? Да, мы это установили. Его отец — алкоголик. Нет, не может быть никакого сомнения. Заключение лежит прямо передо мной... Да. Хорошо. Спасибо за звонок.

Уолш повесил трубку и глубоко вздохнул.

— Неустроенные семьи... У нас большинство ребят из таких семей... Вы, конечно, в курсе всех тех исследований, которые были проведены? — спросил Уолш.

— Боюсь, что нет, — ответил Хэнк.

— Их так много, что я даже не знаю с чего начать, — сказал Уолш. — Например, исследование Глюксов. В основу их системы прогнозирования положено четыре фактора: поддержание дисциплины со стороны отца, наблюдение и забота со стороны матери, любовь к ребенку со стороны родителей и сплоченность всех членов семьи. Было вычислено, что если эти факторы неблагоприятны, то вероятность детской преступности составляет девяносто восемь и одну десятую процента. Вы не думаете, что это чертовски высокий процент?

— Да, если исследование было точным.

— Нет никаких оснований считать, что оно не было точным, — сказал Уолш. — Во всяком случае ни у кого, кто работает в этой области, результат не вызывает удивления: основная масса малолетних преступников выходит из неустроенных семей.

— Что вы подразумеваете под «неустроенными семьями»?

— Разбитые, безнравственные, преступные семьи.

— Ясно, Дэнни Ди Пэйс раньше был у вас?

— Нет. Из троих только Ридон некоторое время находился здесь.

— И что?

— Вы имеете в виду, что мы узнали о нем? Он показался нам крайне агрессивным. Мать слишком много позволяет ему, а отец слишком строг. Парень типичный импульсивный неврастеник.

— Боюсь, что я вас не совсем понимаю, мистер Уолш.

— Я хочу сказать, что преступные наклонности Ридона, вероятно, складываются из сильного чувства злобы к репрессивному отцу и желания вызвать у матери какую-либо эмоциональную реакцию, однако во всепрощение матери он не верит.

— Понимаю, — сказал Хэнк, хотя смысл услышанного остался для него смутным. — По какому поводу Ридон был здесь в первый раз?