Молодой Ленинград ’77 - [18]

Обратно возвращались вечером. Ребята вначале спорили, как всегда, о чем придется, а как стемнело, притихли — кто задремал, кто задумался. Игорь стоял на носу катера, смотрел на одинокие огоньки, печально мигавшие на сопках, слушал, как хлюпает вода. Ему было хорошо и грустно. Весь день он старательно не замечал Надю, но внутренне вздрагивал, когда она смеялась чьей-нибудь шутке, и обижался, что ей весело без него. «Красиво, правда?» — вдруг услышал ее голос. У Игоря дыхание перехватило от счастья. Снова Надя стала дорогой и близкой. «Сама подошла, умница», — подумал растроганно. Они тихонько разговаривали, а катер все шел и шел против течения, и казалось, что никого сейчас в мире нет, кроме его и Нади да воды, слабо отражавшей свет гаснущего неба. А до моста было еще часа два ходу, и все это время принадлежало Игорю. Но подошел какой-то пожилой мужчина в форме речника, сказал: «Надя, хватит тебе мерзнуть, я тебя в каюту устрою». Пока Игорь размышлял — отшить его или промолчать, Надя поблагодарила и, не прощаясь, пошла. «Что это такое! — чуть не закричал Игорь. — Какое-то издевательство!» Бежать бы прочь с этого катера, скорее бы добраться до моста, но неповоротливая посудина двигалась еле-еле… Игорь то бегал по палубе, то ненадолго присаживался и снова вскакивал. Подул пронизывающий ветер, от холода начало трясти. Он спрятался возле стеклянной рубки. Окончательно стемнело, не было видно даже воды, но небо еще не погасло, багровел над черными сопками поздний закатный свет, тяжело действовавший почему-то на Игоря.

Настроение было — хоть в воду бросайся… В стекло постучали. Игорь обернулся и увидел улыбающееся лицо Нади. Она знаками показала, что заперта. Игорь снова ожил, мысленно отругал себя за психованность. Они стояли, разделенные стеклом, пытались разговаривать, но ничего не было слышно. Игорь пальцем показывал то на небо, то на воду, сообщая, что звезды отражаются в реке. Надя согласно закивала головой. Игорь недоумевал: если хотела с ним быть, зачем пошла в каюту? Но не отходил. Чтобы не стоять истуканом, улыбался так, что вскоре начало сводить скулы. За поворотом сразу открылся освещенный мост, отраженные огни которого протянулись, казалось, до самого катера. Надя заулыбалась, махнула рукой на дверь: дескать, скоро выйду… В машине она села рядом…

— Хватит, насмотрелись, — сказал Матвей Петрович. — Пора спускаться.

— Надо сюда экскурсию организовать, — предложил Игорь. — А то ребята так ничего и не увидят.

Он представил, как они с Надей будут здесь стоять и любоваться рекой. Жизнь была прекрасна — казалось, прыгни сейчас с моста, и начнешь парить в воздухе.

— Организуем, — согласился Володя. — Я поговорю с Марковым.

9

Бригаде Ильи Брегова досталось нудное и, по-видимому, безнадежное дело. Нужно было на новом откосе снять грунт сантиметров на сорок — пятьдесят, а в иных местах и побольше. Попробуй-ка тройной переброской избавиться от сотен тонн песка! Бились два дня, подготовили участок длиной метров в пять, а впереди немногим меньше полукилометра.

Игорь прикинул — при такой скорости и до конца сезона не справиться. А нужно еще плиты уложить, разбросать гравий, закрепить арматуру, а потом уже бетонировать. Перестарались те, кто намывал на полотно речной песок. Возможно, и проектировщики немного ошиблись. Во всяком случае, положение трудное: на старом откосе бетонируются последние метры, арматурщикам по своей специальности делать нечего, бросают песок. Нужно искать выход, но какой?

Чтобы легче думалось, решил взяться за лопату. На откос пришел во время перекура.

— Не получается? — участливо спросил.

Брегов зло ответил:

— Побросай сам этот проклятый песок — узнаешь, что это такое!

— Я за этим и пришел, — кротко ответил Игорь.

— А я придумал, что надо делать! — воскликнул сосредоточенно молчавший Валерка Бодров. — Сколотить салазки, положить через ров доску и таскать. Не надо будет три раза перебрасывать песок с места на место. Выделяй, Игорь, премию из фонда мастера!

Илья подумал и согласился:

— Даю четыре часа сроку, действуй. В помощники возьми… да вот Сашу Панина.

Валерка, не дожидаясь конца перекура, побежал искать инструмент.

— Будем выкладываться полностью! — приказал Илья. — Работаем до темноты. Если кто после смены будет держаться на ногах, тот лентяй! За лопаты! Два с половиной часа работы — десять минут перекур.

«Нет, это не способ, — думал Игорь, бросая песок. — Люди измотаются, а толку никакого. Что же придумать? Бульдозер здесь не поможет… Пока единственная надежда на Валеркину тележку. Надо что-то придумать!»

Ничего важнее песка сейчас не было. Если решит проблему — значит, чего-то стоит как мастер.

Игорь работал с удовольствием. Приятно чувствовать, что у тебя хорошее здоровье, крепкие мышцы. Вонзаешь острую лопату в плотный песок, слегка замахиваешься, и вот срывается с лопаты песок в виде символического сердца, теряет первоначальные очертания и бесформенной россыпью падает за канавой. Чисто физическая работа, не требующая никаких умственных усилий. Неплохая работка для отдыха головы. Неплохая, если бы не была досадной помехой, созданной по чьей-то небрежности. Бросаешь, бросаешь, как хорошо отлаженная машина, а следов работы не видно. Вязнут усилия в песке.