Молодость не порок - [17]

На этот неприятный для него вопрос Жора ничего не смог ответить, а сделал вид, что уснул. Я улыбнулась, довольная собой, и тоже провалилась в сон.

Глава третья Полина

Не скажу, что мне впервые довелось провести ночь в милиции. Но каждый раз я с содроганием вспоминаю испытанные ощущения.

Нет-нет, меня не били, не пытали, как можно было подумать – все-таки я находилась на особом положении. Однако же состояние мое приятным назвать никак было нельзя.

На этот раз меня действительно подозревали в убийстве, что бы там Жора ни плел о формальностях. И если – не дай бог! – в вымытой мною чашке найдут следы яда, то мне не открутиться никак.

Черт!

Надо же так глупо влипнуть! Вот, пожалуйста – решила сделать доброе дело девочке. В итоге она мертва, а я в отделении.

Я принялась вспоминать со всеми подробностями, как проходило наше кофепитие, и пришла к выводу, что никто, кроме Ленки Сорокиной не заглядывал ко мне в раздевалку. Выходит, если кто и мог подсыпать незаметно яд в Наташкину чашку, так это именно Ленка.

Но, во-первых, незаметно ей сделать это было бы весьма сложно – она все время была на виду.

Во-вторых, какого рожна ей это надо? Она толком Наташку-то и не знала. Конечно, Сорокина готова сделать гадость любому, но убивать малознакомую девчонку только потому, что она, скажем, была моложе и привлекательнее, было бы просто абсурдным. На это не пошла бы даже Сорокина.

Предполагать, что кто-то заранее проник ко мне в раздевалку и насыпал яд в чашку, было совсем глупо – кто мог предвидеть, что я приглашу Наташку пить кофе, если я и сама этого не знала до определенного момента? К тому же перед тем, как налить кофе, я вымыла обе чашки, это я хорошо помню. В банке с кофе яда, как я поняла, не обнаружено. Не стали же сыпать бы его в чайник с водой! Этак полкомплекса отравить можно!

Одним словом, все эти предположения был такой чушью, что даже думать не хотелось – только время терять.

Стоп!

А почему это я так уверилась в том, что яд был принят Наташкой именно в момент моего с ней общения? Да потому, что в этом меня попытался убедить тупой лейтенант, а его пустоголовая Сорокина.

На самом деле Наташка вполне могла выпить или съесть нечто, напичканное ядом, перед занятиями. Известна же масса ядов пролонгированного действия, то есть когда человек не падает замертво мгновенно, а еще какое-то время почти нормально дышит и передвигается.

Вот именно, что почти. А Наташка уже на занятия пришла какая-то квелая. Значит, яду она к этому моменту уже хлебнула.

Черт, как же не вовремя я сюда попала! А все Сорокина, будь она неладна! Сейчас бы самое время давить на Катьку, выясняя, куда Наташка собиралась перед занятиями. Одна надежда на Жору, что он все же этим займется.

Жора, кстати, так ни разу и не появился. Ночь я провела на жестком неудобном ложе, практически так и не уснув, все время возвращаясь мысленно к случившемуся.

Интересно, позвонил ли Жора Ольге? Да что толку, если даже и позвонил? Ольга наверняка разнервничается, разохается, схватится за сердце, а потом просто сляжет с инфарктом, нервным срывом, геморроем и белой горячкой одновременно. Что-что, а ипохондрия у моей сестрицы была гипертрофированной.

Оставалось надеяться, что откроются какие-то новые обстоятельства, оправдывающие меня. Тогда уж я сама возьмусь за это дело и найду того негодяя, который заставил меня мучиться в этом неуютном помещении целую ночь!

Думать о том, что мне, возможно, придется провести здесь и следующую, как-то не хотелось.

Под утро я все-таки заснула, утомленная ночными мыслями и переживаниями. Проснулась я от лязганья замка в металлической двери. Открыв глаза, я увидела охранника, который смотрел на меня с улыбкой. Это показалось мне настолько неуместным, что я решила, что это сон.

– Снегирева Полина Андреевна, на выход, – провозгласил этот товарищ.

– На расстрел? – мрачно пошутила я.

– Ну что вы! – улыбка его стала еще шире. – Георгий Михайлович распорядился вас выпустить. Совсем. Правда, его самого сейчас нет, но он оставил вам записку. Так что сейчас вам выдадут ваши вещи и можете ехать домой.

До меня наконец-то дошло, что это не сон. Не зная еще, что случилось такого, что даровало мне свободу, я уже проникалась мыслью, что через несколько минут буду дома.

Быстро поднявшись, я проследовала за охранником, подписала документ о своем освобождении, а также о том, что мои вещи возвращены мне в целости и сохранности, я чуть ли не бегом кинулась на улицу.

Только сев в машину, я развернула записку от Жоры.

«Поля, все в порядке, – прочитала я первые строки, и облегчение горячей волной растеклось по всему моему телу. – Результаты экспертизы показали, что яд был принят Головачевой раньше того времени, когда вы пили кофе. Большего сказать не могу, тут открылись новые обстоятельства, которыми я сейчас вынужден заниматься, поэтому пишу наскоро, вечером обязательно приеду и мы поговорим. Целую, Жора».

Толком в записке не было объяснено, что за обстоятельства открылись, но меня это пока и не волновало. Главное, я могла беспрепятственно попасть домой, принять душ и отдохнуть.