Молочные реки - [19]

Жена вернулась домой в половине восьмого. Сергиенко обнял ее в прихожей, хотел поцеловать, но она холодно отстранилась. Лицо бледное, губы поджаты… Неужели опоздал со своими объяснениями? И с шашлыками из осетрины?

— Лен, я придумал потрясающий ужин — шашлыки из осетрины с белым вином. Хочешь, на кухне в электрошашлычнице сделаю или костерок разведу во дворе?

— Как хочешь, так и делай, я не голодна.

— Что-то случилось?

— А ты не догадываешься что?

— Догадываюсь. Извини за то, что позавчера, у Томки, вел себя не очень… Да я не хотел туда ехать… Лен, давай я сделаю шашлыки и все тебе расскажу.

— Как трахался с Томкой? Спасибо, не надо.

— Ты понимаешь, что говоришь?

— Разумеется. Пошли в гостиную, я тебе хочу кое-что показать. Вернее, дать послушать.

Елена уверенно пошла в гостиную, Сергиенко, мрачно усмехаясь, пошел следом. Он уже не сомневался в том, что хочет продемонстрировать его жена. Тамара с помощью сыщиков послала мужа, вошла во вкус и теперь с их же помощью хочет заполучить его. Не сразу, а потом, когда он окажется у разбитого корыта и придет к ней сам. Куда ж ему еще идти? Вот этого никогда не будет. К ней — ни при каких обстоятельствах, уж лучше в свою Левобережную уедет! А она еще на что-то надеется?

— Лен, я знаю, что ты хочешь мне продемонстрировать. Может, лучше поговорим? Послушаешь меня?

— Сперва ты послушай.

Елена вставила кассету в музыкальный центр, включила воспроизведение. Сергиенко сел на кожаный диван, мрачная усмешка не сходила с его губ.

— Ничего этого не было, фальшивка, — сказал он, когда кончились ахи и охи. — Ты веришь фальшивке? «Иди ко мне» — это вообще не мой голос. Я такого не говорил и не ахал, не охал, это совершенно точно.

— А в остальном — твой? — язвительно спросила Елена.

— Послушай, Лена. Мы пошли курить, но Томка затащила меня в спальню показать свои новые шторы, ты ведь и сама при ней говорила, что у меня отличный вкус. Позы она принимала на фоне штор, а я, чтобы не обидеть радушную хозяйку, одобрял их. А потом мы пошли курить на лоджию. Ничего между нами не было, я тебе клянусь.

— Я приняла к сведению твою клятву. Но верю своим ушам. Про то, что раньше встречались тайком от меня, тоже фальшивка, не твой это голос?

— Мой, — с тяжелым вздохом признался Сергиенко. — Было в 98-м, когда ты моталась то в Краснодар, то в Москву, то за бугор, решая свои деловые проблемы. Но это ничего не значит.

— Ах так?! — закричала Елена. — Я не свои деловые проблемы решала, а спасала наш бизнес, нашу семью, тебя от голодной смерти, между прочим! А ты в это время…

— Насчет голодной смерти не надо. Лучше подумай, так ли ты спасала нашу семью? Может, надо было по-другому как-то ее спасать?

— Ты мне будешь рассказывать, что правильно, а что нет я сделала?! А ты что делал в это время?! По бабам бегал, когда я валилась с ног от усталости? Но никогда, ни с кем, — она помахала указательным пальцем, — не изменила тебе!

— Это сложный вопрос, подумай как следует, ты же умная женщина и все сама поймешь.

— И думать тут нечего! Если ты тогда, в самый сложный момент, предавал меня, о чем тут можно еще говорить?

— Лена…

Она резко дернула плечами, хотя он не прикасался к ней, жестко сказала:

— Завтра я уезжаю в Сочи, в отпуск. Когда ты напишешь заявление об уходе — твое дело. Просто исчезни с моих глаз, и все. Можешь поселиться в трехкомнатной квартире, можешь к Томке переехать, я не возражаю.

— В Сочи, значит? Сексапильная телка в откровенном купальнике на морском берегу…

— Да, именно так! Я еще сексапильная телка, как ты говоришь, и купальники у меня всякие имеются. А ты… пошел вон!

— Лена, я люблю тебя. И позавчера ничего такого не было, это фальшивка. Ну да, были у нас сложные моменты…

— Я сказала — пошел вон!

Уж если женщина вошла в раж, остановить, и тем более переубедить ее, сложно, в особенности это касалось Лены. Сергиенко это знал, но все же сказал:

— Ты поступаешь именно так, как хотела эта тварь Тамара, подруга твоя лучшая. Она даже мне должность предложила, когда курили на лоджии. Ленка, ты в своем уме? Я люблю тебя, только тебя, понимаешь?

— Да плевать мне на тебя! — крикнула она.

Сергиенко встал с дивана, пошел к двери. Остановился, повернулся к жене, сказал напоследок:

— Ладно, я прямо сейчас уезжаю в нашу квартиру. Подлецы могут быть довольны — все получилось, как они задумали. А я считал тебя умной женщиной, способной принять верное решение, а не идти на поводу…

— Пошел ты!.. — истерично крикнула Елена.

Сергиенко машинально кивнул и вышел из гостиной.

Он уже знал, что сегодня будет ночевать в трехкомнатной квартире, а там видно будет. И то, что жены и семьи у него больше нет, тоже знал.

В холодильнике все еще мариновалась осетрина, приготовленная для шашлыков, стояли две бутылки белого вина, но это уже не его забота, что будет со всеми этими деликатесами. На работу он просто не будет выходить, пусть увольняет за прогулы. После того как вернется из одиночного путешествия в Сочи. Что это будет за отдых — дураку понятно. Казаки такие вещи не прощают. Никогда!

Он ехал в своей машине к центру города, а Елена в это время сидела в ванной и рыдала в голос. Просто вопила от боли душевной, но кто ж ее мог услышать в этом престижном районе? Никто.