Молитва о России - [5]

То пѣтухомъ кричитъ, то брешетъ по собачьи,

Говоритъ «такъ-то, мой милый Ванечка!

Я и книжки читалъ, что книжки — Писанiе,

Мы не какъ-нибудь — справедливо, поровну.

Вотъ тебѣ баба, вотъ ему, чтобъ не ссорились,

Сколько тебѣ десятинъ?

Ужъ мы высчитаемъ, да скрѣпимъ.

Будешь съ бабой спать, да соусъ кушать…

Что же, давай твою душу!

Не вспомнить тебѣ даже Имени Божьяго,

Поклоняться будешь нашимъ рожамъ,

Вотъ, Иванъ, занесемъ въ резолюцiю!..»

Стонетъ Иванъ, хоть бы очнуться!..

И какiя можно слова припомнить?

Какъ мамка говорила «Ванюша, ты потихоньку!..»

Какъ пичуга къ дождю кричитъ «пиить! пить!»

Ишь маленькая, а хочешь жить…

Какъ Машка просила «не губи! вѣдь узнаютъ…»

И какъ на сѣнѣ всю ночь маялась…

И какъ лежитъ онъ въ окопѣ подбитый,

И будто волкъ идетъ, а онъ ему «брысь!»

И все проситъ «жжетъ… испить бы…

Богородица!.. заступись!..»

Глядитъ Иванъ одинъ онъ снова.

Снѣгъ только выпалъ — чистый, ровный.

Говоритъ «хорошо мнѣ, и ничего не надо,

И такая во мнѣ играетъ радость.

Пресвятая Богородица!

Нищъ и слѣпъ прозрѣть Тебя сподобился.

Я пойду по селамъ, по полямъ.

Золотое сердце, я землѣ отдамъ.

Покровенная! Благодатная!

Погляди Ты, на людскую маету

Заступись Ты за Россею, свѣтлымъ платомъ

Ты покрой ея хмельную срамоту.

Видишь вся она въ жару и правды проситъ,

Опознай ее и тихо призови

Срокъ придетъ и мы сберемъ колосья

Расточенной по мiру любви.

Вотъ передъ Тобой лѣса, поля —

Вся великая россiйская земля.

Помочь только Ты умѣешь —

Помоги Ты бѣдной Россеи!..»

Молитва о Дѣтяхъ.

Господи, въ эти дни

Кто о себѣ молиться смѣетъ?

Покарай насъ грѣшныхъ и злыхъ!

Но дѣтей… пожалѣй ихъ!..

Тѣхъ, что при каждомъ выстѣлѣ

Пугливо другъ къ дружкѣ жмутся,

Тѣхъ, что — такiе голосистые

На бульварѣ играютъ «въ революцiю»

Тѣхъ, что продаютъ вечернiя телеграммы,

И страшныя слова выкрикиваютъ,

Непонимая отчего мы шатаемся будто пьяные,

Заслышавъ ихъ веселое чириканье,

Тѣхъ, что прячутъ подъ подушку плюшевыхъ звѣрей

Чтобъ не обидѣлъ кто-то,

Tѣxъ, что слушаютъ шаги у дверей —

«Когда же папа вернется?»

Всѣхъ, всѣхъ!

Боже, безъ нихъ такъ пусто, такъ страшно,

И смерть съ нами!

Оставь намъ радость нашу,

Наше послѣднее упованiе.

Мы забудемъ какъ поетъ ручей веселый,

Какъ шумитъ береза, тронутая вѣтромъ —

Мы забудемъ Твой голосъ!

И не видя дѣтскихъ глазъ

Мы забудемъ какъ звѣзды блистаютъ ночью,

Какъ онѣ гаснутъ въ утренiй часъ —

Мы забудемъ Твои очи,

И никогда усталый человѣкъ,

Стоя надъ маленькой кроваткой съ сѣткой

Не скажетъ «Господи! Какой свѣтъ!

Какая радость въ моемъ сердцѣ!»

Оставь ихъ! ими утѣшимся —

Это наша лѣсенка маленькая —

По ней даже самый грѣшный

Взойдетъ къ тебѣ на небо

У Сухаревой Башни.

Къ Сухаревой Башнѣ въ праздникъ Покрова

Собиралась темная Москва.

Приходили душегубы съ шлюхами;

Изъ ночлежекъ прибѣгали дѣвки смрадныя,

И кряхтѣли богомолки безпутныя

На охальниковъ нѣжно поглядывая;

Безрукiе, безногiе, на колесикахъ

Обрубки мяса по камнямъ тащили;

Прiодѣвшись, чинно, будто въ гости,

Выступали красноносые могильщики,

Играли на гармонникѣ рѣзвые карманники;

Бѣглые монахи пѣли «Спаси, Господи!..»

Старухи изъ богадѣльни въ поясъ кланялись,

А мальчишки ихъ щипали досыта.

Когда часы на башнѣ пробили двѣнадцать

Сталъ народъ вкругъ столба собираться.

Къ столбу привязали малаго младенца

И былъ онъ бѣленькiй будто барашекъ,

И младенцу кланялись земно,

И по очереди всѣ его допрашивали:

«Отчего ты бѣлый такой, да гладкiй?

Отчего ты усмѣхаешься ласково?

Видно спишь на мягкой кроваткѣ

Пьешь молочко, да съ сахаромъ…

Мы люди темные,

Беззаконные.

Коль гулять начали —

Не осуди насъ, батюшка!»

Кланялись младенцу и били его шибко —

Кто кочергой, кто кнутомъ, кто прутьями желѣзными,

Плевали въ его личико улыбчивое,

Нѣжное тѣльце на кусочки рѣзали.

Потомъ сказалъ воръ, не простой — главный;

«Поучили! довольно!

А теперь Господу Богу помолимся

За упокой новопреставленнаго…»

Всѣ на землю попадали, заерзали какъ черви,

Поползли на брюхѣ:

«Заступница Усердная,

Онъ насъ попуталъ.

Пришли мы и видѣли —

Вонючiй козелъ

Вкругъ башни прыгалъ

И откуда пришелъ?..

Ради праздника

Малость выпили…

Господи, пошли на насъ казни

Египетскiя!

Рѣжь насъ! бей! жги!

Не оставь живого мѣста!

Охъ, отъ бѣса все…

Пресвятая Богородица, помоги!»

На столбѣ сидитъ младенецъ, улыбается,

И ни одной царапины на тѣльцѣ нѣжномъ,

И цвѣтутъ вкругъ него цвѣты райскiе —

Курослѣпы желтые, синiе подснѣжники.

Воры и разбойники Господа хвалили,

Въ цвѣтникѣ рѣзвились будто дѣти,

И зацвѣтали ихъ души умильныя

Свѣтлыми, весенними цвѣтиками.

Богородица, Цвѣтъ Сладчайшiй

Тебѣ поклоняемся!

Тихо ночь сошла съ самой башни,

Загорѣлась въ небѣ звѣзда.

Расходился народъ — кто куда…

Охъ, грѣхи, грѣхи наши тяжкiе!..

Въ переулкѣ.

Переулокъ. Снѣгъ скрипитъ. Идутъ обнявшись.

Стрѣляютъ. А имъ все равно.

Цѣлуются, и два облачка у губъ дрожащихъ

Сливаются въ одно.

Смерть ходитъ разгнѣванная,

Bотъ она! за угломъ! близко! рядомъ!

А бѣдный человѣкъ обнимаетъ любимую дѣвушку

И говоритъ ей такiя старыя слова:

«Милая! ненаглядная!»

Стрѣляютъ. Прижимаются другъ къ другу еще тѣснѣе.

Что для смерти наши преграды?

Но даже она не сумѣетъ

Разнять эти руки слабыя!

Боже! зимой цвѣтовъ не найти,

Малой былинки ни встрѣтить —

А вотъ люди могутъ такъ любить

На глазахъ у смерти!

Можетъ черезъ минуту они закачаются,