Молекула - [3]

Но кран слушался Катю, редко выходил из воли. Аккуратно и быстро подавала Катя строителям раствор, кирпич, лес, железобетонные балки, и рос, поднимался новый корпус, в котором через несколько месяцев станут готовить удобрения для бескрайних русских полей.

И вдруг однажды груз ни с того, ни с сего проехал мимо строительной площадки, выше, выше, чуть не до самой стрелы поднялся, Васин и руками махал, и голосом кричал крановщице. Она, наконец, спохватилась, выключила подъем, а сама вниз смотрит из кабины, перекинулась, словно выпрыгнуть хочет. Бригадир тоже глянул вниз и увидел незнакомого человека.

Самый обыкновенный был тот человек. Роста среднего, худощавый, в черных брюках, в ковбоечке, светлые волосы на лоб упали. Ничем не примечательный человек, только что море любит, так кто же его не любит. А что для Кати с морем расстался, так ради нее с жизнью расстаться не жалко, не то что с морем.

А через три дня в обеденный перерыв, когда бригада Васина расположилась на бугорочке возле крана пообедать, спустилась Катя со своей высоты и подошла к бригадиру. Он протянул ей кусок хлеба с салом, спросил:

— Хочешь?

Катя покачала головой:

— Не хочу.

Бригадир отложил на газетку тот бутерброд, а свой продолжал есть. Катя стояла, смотрела в сторону и молчала.

— Что молчишь? — спросил бригадир.

— Ничего, — сказала Катя. — В воскресенье в загс хотим ехать, да автобусы редко ходят.

Бригадир отложил недоеденный бутерброд, достал папиросы.

Степан, сидя возле бригадира, каблуком ботинка выкручивал в земле лунку.

— На мотоцикле в свадебном платье вроде неудобно, — глядя в землю, проговорил, наконец, бригадир.

— У меня нет свадебного, — быстро проговорила Катя. — Не успела сшить, в простом поеду.

Васин поднял большую курчавую голову, поглядел Кате прямо в лицо, вздохнул:

— Эх, Молекула…

— Дай им мотоцикл, Миша, — сказал рыжий Степан.

— Ладно, — сказал Васин, опять уставившись взглядом вниз. — Дам. Поезжайте.

Он, наверно, ждал, когда Катя уйдет. Но она не уходила. Она все стояла здесь в своих стареньких туфлях без каблуков и в серых рабочих брюках, золотистые волосы падали из-под косынки на тонкую шею. Васин видел только туфли с содранной на носках кожей, да серые заношенные штанины, но и не видя, все он знал: и синюю кофточку, и косынку, и локоны, и пухлые губы, и карие глаза, до нежной жилочки на виске знал он Катю, милую и чужую. Молекула… Маленькая, быстрая, повернулась — и нет ее. То на кран ушла: и близко, а не достанешь с земли. Теперь вовсе отдаляется.

— Гена на стройке собирается работать. Каменщиком.

Вот ее голос рядом звучит… Что?.. Каменщиком?.. Ну, а мне какое дело? Пусть работает, кем хочет, что мне за дело? Не знаю я никакого Гены, и знать не хочу…

— Возьми его, Миша, в свою бригаду.

Васин вскинулся на Степана, удивленно посмотрел, сказал с обидой:

— Какое твое дело?

— Возьми! — повторил Степан тихо, но настойчиво, словно не Васин, а он был бригадиром.

Васин усмехнулся и встал.

— Ладно, — сказал он, — пусть приходит.

— Спасибо, — кивнула Катя.

Кивнула и пошла, тоненькая, маленькая, легкая. Она шла по насыпи вдоль свежевырытого котлована, а впереди, возле будки мастеров, стоял обыкновенный парень, приехавший за Катей от Черного моря.