Молчи! - [44]

— Нет. — У нее кружилась голова. Казалось, детективы расставляют для нее ловушки и подводят к краю обрыва.

— Давайте сменим тему, — предложил Маккарти. — Вы в тот день упоминали, что разговаривали с Китоном о клинике, в которой он работал в Лос-Анджелесе. Он рассказывал о ней нечто особенное?

«К чему он ведет?» — с раздражением подумала Лейк.

— Мы говорили об этом всего несколько минут. Он сказал, что там замечательные маркетинговые стратегии.

— И он ни на что не жаловался? — сказал Маккарти. — Никакого негатива?

— Нет, ничего в этом роде.

Теперь жара стала удручать и ее. Она чувствовала, как по шее бегут струйки пота, одна за другой, но продолжала сидеть прямо, ожидая следующего вопроса. Его не последовало. Маккарти пролистал большим пальцем бесконечные страницы своего блокнота, возможно, в поисках записей предыдущего разговора с ней. Он пытался поймать ее на противоречиях, сбить с толку? Халл же просто сидел и смотрел на нее. Лейк слышала о таком приеме. Он называется «беременная пауза». Иначе говоря, стратегия типа «пусть она поварится в собственном соку, а потом посмотрим, что она выдаст». Дайте ей время, и она признается во всем — скажем, в том, что руководит террористической группировкой прямо из своей квартиры.

— У вас есть дети? — наконец спросил Халл.

— Да. Они… — Лейк хотела сказать, что дети в лагере, но поняла: будет безумием сообщить, что на прошлой неделе их здесь не было. — Им девять и одиннадцать.

Халл встал, не произнеся ни слова, словно ему внезапно стало скучно. Маккарти закрыл блокнот и тоже поднялся. Она не могла поверить, что детективы действительно уходят. Она проводила их в холл, наконец переводя дух.

— Что-нибудь еще? — спросила она и тут же пожалела о вырвавшихся у нее словах.

— Да, — сказал Халл.

Она почти улыбнулась тому, как глупо было с ее стороны задать этот вопрос.

— Один человек из клиники упомянул, что вас чрезвычайно расстроило это убийство, — продолжал Халл. — И меня это удивляет, ведь вы едва знали доктора Китона.

Ее ноги словно стали ватными, колени задрожали.

— Кто… кто это сказал? — слабым голосом спросила она.

— Не могу ответить на ваш вопрос, — произнес Халл.

Она вспомнила уловку, на которую пошла с Гарри, и решила, что у нее нет выбора и нужно использовать ее еще раз.

— Я действительно очень расстроена — но не только из-за убийства. На прошлой неделе я узнала, что мой бывший муж собирается бороться со мной за право опеки над детьми. И это вывело меня из себя.

Оба детектива молча смотрели на нее. Она чувствовала, что ее блузка на спине промокла насквозь. Пот выступил и над ее верхней губой. Ей пришлось всеми силами сдерживаться, чтобы не вытереть его.

— Это будет трудно, — наконец произнес Маккарти.

— Да.

И тут из спальни раздалось длинное мяуканье. А за ним еще одно. А затем звук царапающих дверь когтей. Мужчины одновременно посмотрели в ту сторону.

— Кому-то не очень нравится сидеть взаперти, — сказал Маккарти.

— О, это… мой кот. Я утащила его туда, когда вы позвонили.

— Не было необходимости делать это, — сказал Маккарти. — У нас нет аллергии, правда, Скотт?

— Нет. И вообще мы любим кошек, — улыбнулся Халл.

Она задержала дыхание. Они собираются стоять и ждать, пока она выпустит кота?

— По крайней мере вы можете включить ему кондиционер, — сказал Халл, пожимая плечами и поворачиваясь к двери. — Держу пари, ему жарко, как в аду.

Минутой позже они ушли. Лейк посмотрела в замочную скважину, как они садились в лифт, а потом выпустила Смоуки из спальни. Он рванул по холлу, словно его хвост полыхал огнем.

Лейк чувствовала себя выжатой как лимон, ее переполняла ярость. Стянув влажную блузку, бросила ее на пол в спальне. Включила кондиционер, поспешила на кухню и стала рыться в ящике в поисках ручки и блокнота, затем принялась записывать. Она не хотела забыть ни слова из беседы с детективами.

По вопросам было ясно: полиция сосредоточилась на клинике — очевидно, из-за злополучных ключей и признания Мэгги. Но копы также спрашивали о работе Китона в Лос-Анджелесе. Значит, они параллельно разрабатывали и другие версии. И вне всякого сомнения, Левин рассказал им об увлечении Китона азартными играми. Записав все это, Лейк вспомнила вопрос детективов о докторе Хосс. «К чему это? — подумала она. — Был ли у Хосс с Китоном короткий роман? И возможно ли, что она убила его, поскольку он ее бросил? Кэтрин Хосс не относится к женщинам, которые легко переживают отставку».

Но самое неприятное полицейские сказали под конец: кто-то сообщил им, будто Лейк очень огорчена убийством. Единственным человеком, который заметил это, был Гарри. Она не понимала, зачем ему нужно было предавать ее. Неужели он действительно ее подозревает? В воскресенье Клайн просто прощупывал ее, а вовсе не беспокоился о ней? Лейк гадала, поверили ли копы ее оправданию или уже подозревают, что в постели Китона той ночью была именно она? Детективы, казалось, намеревались вывести ее из себя, задавая наводящие вопросы.

Решено: она пообщается с Китом Арчером. Если в клинике происходит нечто противозаконное, то есть шанс, что Арчеру об этом известно. И кого еще она может спросить? Лейк потянулась к телефону, понимая: на этот раз придется оставить сообщение и умолить Арчера перезвонить ей. И она испытала шок, когда после трех гудков послышался глубокий голос: