Молчание золота - [38]

— А вот этого я знаю. Он с Густери — как?..

— В правильном направлении нащупываешь. С Густери он близок. Поддерживает, точнее — поддерживал, что называется, рабочие отношения. Так вот, Голованов погиб вместе с одним из его людей. Он гнался за «пежо», управляемым Ламбером, не справился с управлением, врезался в строение и взорвался. Ламбер же хоть и ушел от погони, но попал в серьезную аварию. Кто-то испортил тормоза в его автомобиле, понимаешь? Автомобиль слетел с эстакады. Королева, которая была с ним в машине, погибла, самого же Ламбера…

— Еле спасли, да?

— Так. Изуродовало его, конечно, страшно. Полный набор — и черепно-мозговые, и проникающие… словом, парень загремел в клинику, и мало кто из врачей рассчитывал, что он выкарабкается. Но — выжил. И вот, Сережа, переходим к Энн Ковердейл. Эту нашли обгоревший в непонятной московской квартире, чуть ли не на окраине, хотя у нее был люкс в отеле, как и полагается звезде такого калибра. Как она туда попала, до сих пор не выяснено, даже ее охрана не понимает, как такое произошло. И вот что еще загадочно, Сережа: на руке Ковердейл был тот же самый древний золотой браслет, который три с лишком месяца до того подарил покойной Елене Королевой ее друг Леон Ламбер. Подарил, вернувшись из среднеазиатской археологической партии под Самаркандом.

И тут я почувствовал, как по моей изуродованной спине бегут мурашки. Нет, таких совпадений не бывает. Не мог полковник знать ТОГО, что произошло со мной! Как говорил этот несчастный Халил Халилов: «…приехали эти… уж не знаю, кто они, и… И мне кажется, что они НАШЛИ! И нашли что-то ужасное, и никому из нас, живущих на этой земле, не простится!»

Я вскинул глаза на Голубкова и уточнил:

— Что, у обеих убитых женщин был один и тот же браслет?

— Да. Но опять же это-то как раз просто головоломка, для шерлокхолмствующих сыщиков. — Голубков поднял указательный палец. — Для нас же главное вот в чем: раскрытие убийства Энн Ковердейл возведено в ранг тех задач, где на кон поставлен национальный престиж. И во всю эту пока что бесформенную кучу…

— В которой, судя по всему, предстоит копаться мне и моим ребятам, — мрачно вставил я.

— …подбрасываю еще один штришок. У Энн Ковердейл нашли паспорт на имя Наили Сулеймановой, в котором стояла узбекская виза и имелся уже купленный билет до города Самарканд. Звезда мирового масштаба по фальшивому паспорту собиралась в Самарканд, понимаешь? Самарканд — это, конечно, замечательно. Город древний, полный исторических тайн, но с точки зрения западной звезды… как бы это… Совершенное захолустье, в общем. Собственно, что я тебе рассказываю, ты сам только что оттуда и видел все собственными глазами. Еще о Ковердейл. Ее же арт-директор, господин Годэн, крайне неприятный толстый господин, сообщил, что график ее турне расписан вперед на два года, и как она собиралась выкраивать «окно» в этом плотном графике и, главное, ЗАЧЕМ, с какой целью — он не понимает. Я бы мог подкинуть господину Годэну пищу для размышлений, только какой смысл ему питаться еще больше, чем он это делает сейчас? Он и так непомерно толст.

Надо же, генерал Голубков еще и выкраивал материал для острот.

— Какую же пищу вы хотели подкинуть господину Годэну? — сдержанно спросил я.

— Энн Ковердейл, как и всякая взбалмошная женщина, к тому же мировая звезда, имела способность доводить людей до полного исступления. В случае с этой госпожой мы имеем: склонность к эпатажу, крайнюю нетерпимость к чужому мнению, а также крайний… как бы это помягче выразиться… сепаратизм. Госпожа Ковердейл защищала разного рода униженных и оскорбленных, но не всех подряд, а только тех, кто защищал свою независимость, тех, кого теперь принято называть международными террористами. Она публично высказывала свои симпатии к Ирландской республиканской армии, она заигрывала с лидерами чеченских боевиков и принимала в Париже кого-то из приближенных Масхадова, сейчас уже не буду вспоминать точно. Она говорила во вполне примирительных тонах даже об Усаме Бен Ладене, хотя это и вызвало целый международный скандал!

— Чувствую, сейчас дело дойдет и до толстяка Густери, — заметил я вполголоса.

— Совершенно верно, — кивнул Голубков. — Энн Ковердейл была несколько раз застукана в обществе этого персонажа в ту пору, когда он еще не был наркобароном, а строил из себя одного из лидеров косовского сопротивления. Собственно, он им и являлся. Хитрый албанский юноша знал, с кем дружить. Правда, потом, когда Густери стал фигурой откровенно одиозного толка, Энн Ковердейл все-таки сообразила, что афишировать свои отношения с человеком, который заваливает своей наркотической дрянью по меньшей мере пол-Европы, несколько неблагоразумно. Это мягко говоря. Но прошлого не сотрешь. Особенно если оно, это прошлое, оставило след в соответствующих анналах. И там, в этих анналах, зафиксировано и то, что Густери несколько раз ДАРИЛ Ковердейл подарки, причем не самые дешевые. В том числе драгоценности. В том числе древние раритеты. Так, несколько лет назад он подарил ей прекрасную китайскую вазу эпохи Мин. Не всегда китайцы выпускали ширпотреб, однако.