Молчание Апостола - [124]

– Тогда, Мастер, не более получаса.

– Отлично. Забирай Сусанну и приступай.

Когда карлик схватил девушку за руку и поволок ее по полу к боковым дверям, ведшим в какое-то помещение, она издала даже не вопль, а жуткий предсмертный вой, от которого у всех присутствующих – кроме, пожалуй, Рашера – застыла кровь в жилах.

Вскоре однако наступила тишина.

Артур встрепенулся и спросил:

– Он убил ее?

– Ну что вы, – протянул Рашер. – Убивать ни в коем случае нельзя. Ключи должно снимать с живого человека. Думаю, она просто в глубоком обмороке. От страха.

– Интересно, и кто же теперь будет выступать в роли матери будущего Зверя? Сусанна, как я понял, вне игры.

– В этой игре она никогда и не была, – раздался женский голос слева от рядов кресел.

Все головы повернулись в том направлении. Артур не мог поверить своим глазам. Выйдя из-за скалистого выступа в стене пещеры, к ним приближалась… Лилит! Подойдя к Мастеру, она наклонилась и впилась в его губы жадным поцелуем.

Бывшая служанка МакГрегора оказалась почти обнаженной. На ней была лишь прозрачная повязка, шедшая от талии до верхней части бедер. На повязке черными и золотыми нитками была вышита какая-то надпись на иврите.

МакГрегор вопросительно взглянул на Эли.

Рашер с отеческой улыбкой произнес:

– Ну что же вы, дорогая? Сегодня у нас от баронета секретов нет. Пусть же он полностью насытит свою любознательность. Вы видите, что надпись идет по лону очаровательной Лилит и чуть выше, там, где находится чрево, которое… Впрочем, к делу. Вам ведь хочется знать, что эта надпись означает? Мадемуазель Бернажу, поможете с переводом?

Эли, не поднимая глаз на Артура, проговорила:

– «Царь Израиля».

– Верно! – воскликнул старик.

Глаза его сверкали.

Он положил гигантскую лапу на нижнюю часть живота Лилит и заявил:

– Здесь будет выношен будущий царь! Но, дорогая Эли, вы упустили из виду еще один момент: гематрию. В древнееврейском алфавите каждая буква…

– Слушайте, Рашер, что такое гематрия, я знал уже тогда, когда вы приторговывали награбленным в Дахау добром! Каждая буква имела числовое значение. Позднее такая же система была принята в ряде других алфавитов. Хватит лекций. Что вы желали сказать?

– Я хотел просить нашу очаровательную мадемуазель Бернажу подсчитать численное значение этой фразы.

Эли, по-прежнему не поднимая глаз, глухо забубнила:

– Пять, сорок, тридцать и двадцать, еще тридцать, десять, триста, двести, один и тридцать.

– Достаточно, – резко произнес Артур. – Подсчитали. Шестьсот шестьдесят шесть. Число Зверя.

– Согласитесь, баронет, ведь как элегантно все завернуто. И нашим и вашим. – Он вытянул руку в сторону иконы Иоанна Богослова. – Так автор Апокалипсиса и предрекал. Как там у него? «Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число Зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть[38]».

– Но почему именно Лилит? – МакГрегор старался не смотреть в сторону своей бывшей горничной.

– Для этого зачатия нужна блудница из блудниц, но такая, которую считают невинной овечкой или хотя бы девушкой, невинно пострадавшей. Еще она должна быть отцеубийцей. Еще лучше, если бы она была бы убийцей и отца, и матери.

– Да, Лилит убила отца, но защищаясь. До того он убил ее мать.

Горничная подошла вплотную к Артуру, взяла его за подбородок, подняла голову и заставила посмотреть себе в глаза.

– МакГрегор, вы как были слепым дурачком, так им и остались. Выбросили кучу денег, чтобы доказать мою невиновность. Но у вас не хватило ума нанять дотошного детектива, который выяснил бы, что мать во время ссоры убила я, а вовсе не отец. Отца я прикончила, когда он выскочил на кухню, услышав крики и хрип матери. Так что они оба сдохли от моей руки. Туда им и дорога. Я бы сделала это снова, и снова, и снова…

– Лилит!.. – только и смог произнести Артур.

– «Лилит», – передразнила она. – Молите Мастера, чтобы после ритуала он не отдал вас мне. Как бы я хотела посчитаться с вами за все унижения.

– Унижения? – Артур оторопело посмотрел на нее. – О чем вы?

– О том, что мне приходилось убирать дерьмо за ничтожеством только потому, что оно лопалось от денег! Самое гнусное было в том, что изо дня в день мне приходилось терпеть снисходительность этого ничтожества!

– Довольно. – Рашер поднял ладонь. – После ритуала, дорогая Лилит, вам необходимо будет полежать. Но будьте покойны, Нико сделает с баронетом все, что вы пожелаете.

Лилит склонилась и поцеловала руку Мастера.

Глава 39

Погасли все факелы, за исключением тех, что освещали ложе, да еще того, чей свет падал на пюпитр, стоявший перед Эли. Мрачная атмосфера, и до того царившая в пещере, стала просто жуткой. Этому способствовал и монотонный ритм, в котором темнокожий Тони стучал по коже барабана. Сам же ритм задавала Эли, мерно делая отмашки правой рукой.

Она подвинула к себе пюпитр, слегка откашлялась и внезапно загудела, зажав в зубах пластинку китового уса:

– У-у-юннн. Ньяу-у-у-юнг.

В этой же тональности отозвался из-за прозрачной завесы Рашер. Сейчас он стоял на коленях перед богато украшенным пюпитром из эбенового дерева. На нем лежала рамка с натянутой на ней кожей.

«Первый ключ», – догадался Артур.