Молчаливый полковник Брэмбл - [3]

Адресат «Писем незнакомке» — прекрасная вымышленная женщина, собирательный образ, воплощающий идеал писателя. Темы переписки понятны и важны всем — как нравиться, как сохранить индивидуальность, как преуспеть в жизни, как устроить супружескую жизнь. А это отнюдь не частный вопрос: ведь для писателя семья — модель всего общества. Счастье, по мнению Моруа, заложено не в событиях, а в сердцах людей. Верить в счастье — значит, испытывать его, каждый может «что-то совершить на земле, улучшить свою собственную жизнь и — в более широком смысле — жизнь рода людского».

«Письма незнакомке» во многом следуют традиции «Характеров» Лабрюйера: от конкретного рассуждения Моруа идет к анализу характера, причем пример превращается в зарисовку, живую сценку, целую новеллу («О даме, которая все знает», «О прибытии лектора»). А три письма «О другой женщине» можно рассматривать как конспект психологического романа. Любой из афоризмов, щедро рассыпанных по тексту, уже таит в себе интересный, парадоксальный сюжет (например, «Ничто так не выводит мужчину из себя, как агрессивность женщины. Амазонок обожествляют, но не обожают»).

Промежуточное место между трактатом и художественным произведением занимает созданный за два года до «Писем незнакомке» «Курс семейного счастья» — цикл радиопередач, в которых шутливые лекции профессора сопровождаются разыгрываемыми актерами сценками. Таким образом рассказывается целая жизнь одной супружеской пары — от знакомства и ухаживания до серебряной свадьбы, причем все эпизоды показываются дважды — как надо и как не надо поступать. «Курс семейного счастья» облекает в форму теории то, что было сказано в художественных произведениях: сцена встречи мужа со своей старой знакомой прямо заимствуется из рассказа «Добрый вечер, милочка» (1936), профессиональный соблазнитель Дик Манага пришел из «Семейного круга». Напротив, эпизод с изменой мужа, влюбившегося в латиноамериканку Долорес, был вскоре подробно разработан в романе «Сентябрьские розы» (1956).

В «Письмах незнакомке» Моруа сочувственно цитирует рассуждение Клода Мориака о том, что куртуазная теория любви, идущая от поэзии трубадуров и рыцарских романов, почти не изменилась вплоть до начала XX века. И действительно, Стендаль в книге «О любви» (1822) во многом опирается на хорошо известные ему средневековые трактаты. От них идет разделение высокой страсти на несколько последовательных этапов, противопоставление ей «низкой» любви — физической. Моруа резонно уточняет, что была и другая, более земная, практическая концепция чувств, восходящая к эпохе Возрождения, которая и восторжествовала в нашем столетии. Но для него принципиально важен иной аспект проблемы. Необходимо не только воспитать у читателей подлинную культуру чувств, познакомив его и с высокими образцами любви-служения («Фиалки по средам», 1960), и с избитыми донжуанскими приемами («Князь тьмы», 1960), которые не сильно обновились по сравнению с «наукой страсти нежной», разработанной в XVIII веке героями Кребийона и Лакло, но и научить его строить жизнь после того этапа, которым заканчивались в старину книги, — свадьбы. Не супружескую идиллию рисует Моруа в романах и рассказах, а те трудности и опасности, которые подстерегают брак, разрушают его. Так и в дидактическом «Курсе семейного счастья» персонажи становятся живыми людьми, а не схемами, только когда делают все не так, нарушают мудрые правила. Ошибки, трагедии, смерти проверяют истинность чувств, обнажают души людей (новелла «Прилив», 1960).

Бернар Кене, герой одноименного романа (1926), став директором текстильной фабрики[2], подчиняет свою жизнь заботам о производстве. Его невеста, не выдержав соперничества с заводом, разрывает помолвку. В «Превращениях любви» (1928) беда таится в непроницаемости внутреннего мира человека для других, в неизбежности взаимонепонимания. Изначальную обреченность героев Моруа раскрывает через композицию романа: первая часть — рассказ Филиппа Марсена о своей семейной жизни, о неверности супруги, о собственных страданиях, вторая — исповедь второй его жены, где та же самая история разыгрывается с переменой ролей. Этот принцип — показывать события с разных точек зрения, как бы предлагая читателю самому достроить объективную картину, — весьма характерен для творчества Моруа. Аналогично построена и новелла «Ариадна, сестра…» (1943): образ писателя Жерома Ванса, словно отражаясь и множась в зеркалах, возникает в письмах, которыми обмениваются он, его первая и вторая жены, в его мемуарах, в двух биографиях, созданных его супругами, в насквозь лживом сценарии для голливудского фильма.

Само название романа «Семейный круг» подчеркивает неотвратимость жизненного пути, который приходится пройти героине. Узнав в раннем детстве, что ее мать изменяет отцу, Дениза проникается к ней ненавистью и ревностью, ей хочется защитить безвольного отца, помочь ему. Это чувство она переносит и на своею супруга (как объясняет в романе профессиональный психиатр), — мечтая о равноправном партнере, о взаимной страсти, она тем не менее подсознательно выбирает в мужья слабовольного человека, беспредельно ее любящего, но к которому она сама относится дружески-покровительственно. Неудовлетворенная потребность в любви мстит за себя, толкает к супружеским изменам — Дениза осознает, что полностью уподобилась матери, когда ее собственная дочь начинает смотреть на нее со страхом и ненавистью.