Молчаливый Афанасий - [3]

Афанасий, надо отдать ему должное, был всем доволен, он унаследовал от родителей прекрасную черту — пофигизм. И это действительно подарок, если он наследственный, а не приобретенный в результате каких-то ударов судьбы.

Возможно, Афанасий так бы и вырос в убеждении, что макароны — основная человеческая еда, но мир не без добрых людей. Алдановы поделились с молодой четой своим счастьем — Антониной Егоровной, домработницей, которая взялась подкармливать мальчишку, а заодно и его родителей. А Егоровна неожиданно для себя вдруг уловила и преклонилась, как это дано только русским людям, перед легкой вдохновенной сумасшедшинкой, как аура, витавшей вокруг них.

Теперь каждый вечер Антонина Егоровна тихо позвякивала посудой на кухне и качала головой, прислушиваясь к звукам дома. Папа Афанасия, один из самых способных учеников Алданова, перед сном читал вслух своему сыну главу-другую из «Терциум Органум» Успенского, нимало не заботясь о том, что тот поймет из этого и поймет ли вообще хоть что-нибудь. «…человек, живущий во внешнем круге, находится под влиянием закона случая или, если он имеет сильно выраженную сущность, его жизнь больше управляется законами его типа или законами судьбы». Егоровна торопливо крестилась: «Господи, прости! Чем образованнее, тем малахольнее…» Мама Афанасия улыбалась — все хорошо под сиянием лунным.

Их единственный ребенок рос в странной атмосфере восторженной любви и абсолютного безразличия.

Вероятно, именно этот неординарный воспитательный процесс привел к страшноватому эффекту — Афанасий молчал. Наблюдал за родителями, за сверстниками, за Егоровной ничего не выражающим взглядом и молчал.

Поначалу мальчика затаскали по всяким врачам, но однажды молодой аспирант кафедры психических отклонений высказал мудрое предположение: «Боюсь, это осознанный выбор и ничего тут сделать нельзя. Самое лучшее — просто ждать, возможно, когда-нибудь он сам решит изменить ситуацию».

Молчание — весьма удачный наблюдательный пункт. Постепенно все привыкли к такому положению дел и вели себя в присутствии мальчика, как при индифферентной морской свинке, не стесняя себя ни в каких проявлениях. Лучшей пищи для размышлений и быть не могло. Никакое притворство не искажало сигналы извне, а внутри Афанасия раскручивал свой маховик «Терциум» Успенского, и «Бхагават гита» напевала что-то о карме и сансаре, Блаватская мрачно вещала с пыльных самиздатовских страниц, а строгая математическая логика проверяла все это на соответствие реальной системе мира. И Афанасий пришел к определенному выводу. Он долго не мог сформулировать его, все никак не подбирались единственно верные слова. Но однажды, в очередную вылазку в настоящий Ленск, он стал свидетелем разговора местных работяг, запальчиво обсуждавших непреходящей значимости проблему: почему на двери сельмага опять висит замок и насколько это осложняет и без того тернистый путь к беленькой. Именно работяги подсказали Афанасию емкую и высокоэнергетичную формулировку — тайный вывод всех известных ему философских школ.

На следующий день вместо числа и месяца он написал на доске чудовищно непристойное выражение и спокойно сел на свое место. Преодолев последствия культурного шока, Эсфирь Алданова перевела это следующим образом: «Всеобщий и необратимый апокалипсис!»

* * *

Афанасий с любопытством наблюдал эволюцию отношений за соседней партой между восьмиклассниками Антоном и Полиной.

— Her dress was rimmed with lace. Ее платье было отделано кружевом, — Тошка трудился над английским текстом. Его соседка безразлично смотрела в книгу.

Несмотря на прекрасную наследственность, учение не давалось Полине, и, если бы не добровольная помощь Антона, сидеть бы ей в двоечницах.

Афанасий считал, что это и есть идеальный вариант для мужчины и женщины.

Глупость своей дамы мужчина способен вытерпеть, это, скорее, даже приятный вариант. Глупость делает женщине честь! Если женщина умнее мужчины, она его бросит. Если она очень умна и к тому же беспринципна, то не покажет этого ни при каких обстоятельствах и будет пользоваться мужчиной, живя в свое удовольствие.

Вопрос о равенстве — непростой вопрос. Наверное, только интеллигент в третьем поколении может отнестись к такому положению вещей спокойно.

Для Тошки и Полины все складывалось как нельзя более удачно — умом Полина не блистала, зато обещала вырасти премиленькой девушкой. Худенькая, белокожая, прелестные ямочки на щеках и угольно-черная челка, низко спускающаяся на глаза…

Благо, никто не задавался целью пристальнее всмотреться в эти глазки. Даже Афанасия и того обманул ее вечно ускользающий взгляд. Науки ей действительно не давались — между академическим умом и житейской мудростью лежит пропасть.

Нередко продавщица рыбы выстраивает свою жизнь грамотнее, чем кандидат наук.

Полину природа наградила житейской смекалкой, а беспринципность придет потом.

Антон решал задачи за двоих, писал контрольные и сочинения, а девочка внимательно рассматривала аккуратные ноготочки, решая вопрос — пойдет ли ей французский маникюр.

Но именно она интересовала Эсфирь Алданову больше всех. У Полины был необыкновенной красоты голос. Эсфирь, имевшая в предках maman с консерваторским образованием, такую же бабушку и прабабушку, не могла упустить эту девочку.