Мокрая вода - [132]
Нина изредка поглядывала на его уверенные движения.
– Пусть постоит минут десять, дозреет, потом в духовку. – Присел на табуретку вполоборота, стал смотреть в окно, чтобы не смущать Нину, занятую макияжем.
Через полчаса Боб вынул из духовки хачапури – золотисто-коричневый, лакированный сверху. Выложил на блюдо, накрыл полотенцем. Через материю шёл парок, он почувствовал под руками тепло, вдохнул дразнящий запах свежеиспечённого хлеба, сыра. Изначальное что-то, почти библейское.
– Как аппетитно пахнет! Хоть снова столу!
– С сухим красным вином будет просто замечательно!
– С таким питанием я очень скоро растолстею!
– Не страшно. Девяносто девять процентов мужчин обожают толстых женщин, а один процент – очень толстых!
– Так я толстая?
– Ты стройная и совершенная!
– Ну уж нет! Завтра же сажусь на диету, сделаю маникюр. Ужас, когти звериные, а не ногти! И буду очаровывать тебя на всю катушку!
– А я буду тебя охмурять по полной программе!
– Хорошо!
Она оглядела себя в зеркалёе, осталась довольна. Посмотрела на Боба, подошла, присела на колено, обняла.
– Ты красивая, – серьёзно сказал Боб, глядя ей в глаза. – Даже страшно!
– Если женщина к тридцати годам не стала красивой – она дура!
Но у меня нет детей, я была лишена радости материнства.
– У меня сын-подросток. Школу заканчивает.
– Ты женат?
– Не стану рассказывать тебе леденящих кровь историй о неземной любви и коварстве злых завистников, о том, как меня бросила жена. Ещё не разведён, но из семьи ушёл.
– Она – стерва?
– Нет, обычная женщина. Семейная лодка, должно быть, была сколочена гвоздями, они проржавели, лодка рассыпалась… что-то ушло. Плыл по инерции, потом надоело. Теперь, как большинство русских, – странствующий еврей.
На подоконник присел голубь. Покрутил головой, вспух расправленным пером. Посмотрел внимательно через стекло, коротко запустил негромкий моторчик воркования.
– Новость принёс, – сказал Боб.
– Хорошую?
– Благую весть.
Они смотрели на голубя. Тот важно ходил по отливу, цокал по жести коготками. Коричнево-белый, изгой среди сизарей. Дошёл до края, поворковал, улетел.
– Ты понял, что он сказал?
– Пора ложиться на крыло.
– Так и сказал? И ты – поверил?
– Дословно. Архангел Гавриил наказал Захарию немотой за неверие. Нина внимательно посмотрела на него. Потом обвела карандашиком контур губ, накрасила тёмно-вишнёвой помадой.
– Ну как?
– Я бы добавил увлажняющий блеск. Как визажист со стажем.
– Почему?
– У нас будет вечерняя прогулка.
– Резонно, – засмеялась Нина. Добавила блеск. – А теперь?
– Теперь буду сходить с ума от ревности!
– Задушишь?
– Затискаю в объятьях! – засмеялся Боб, схватил Нину в охапку, прижал, прикоснулся губами к губам, слегка облизнулся. – Какая вкусняга! И тонкий аромат. Букет!
– Ты всё пробуешь на вкус?
– И на цвет, и на звук. Потом ищу отклик внутри и думаю – на что же это похоже?
Они оделись, вышли на улицу.
Снежная каша под ногами. Нина взяла Боба под руку, прильнула. Морозец бодрил, словно был третьим, невидимым участником этой прогулки, но не мешал.
Людей в метро было мало. Они сидели «под руку» и смотрели в зеркальную темноту окна напротив, на мельтешение кабелей в глубине, за своими лицами.
На «Комсомольской» вошла темнокожая девушка, присела напротив. Кокетливо глянула на Боба чёрными глазами на шоколадном лице. Она была похожа на Нину.
Боб и Нина переглянулись, отвели глаза. Странно было и удивительно это поразительное сходстство!
Они сидели ладонь в ладонь, улыбались, переглядываясь через зеркало окна, стараясь, чтобы тёмная «копия» не заметила их улыбок и не приняла их с обидой на свой счёт.
– Значит, мы достойны чуда, – шепнул Боб. – А это – Богово!
– Восторг и удивление, – улыбнулась Нина.
– Излечат ли чудеса людские души?
Она посмотрела на Боба, потом на попутчицу напротив, отвела глаза в сторону, задумалась.
– Благодарность – состояние краткое.
Они поднялись с места и встали у дверей.
– Выход на Сретенский бульвар только через «Чистые пруды» или «Тургеневскую», – сказал Боб. – И Кузнецкого моста уже нет – засыпали! Я, когда вижу читающих глянцевые журналы, вспоминаю вот это:
– Школьная программа – «Горе от ума». Грибоедов.
– Хорошо учился?
– Не могу похвастаться. Но то, что заучил в школе, помню. Сейчас – труднее.
Завернули во Фролов переулок, немного попетляли. Вышли к монастырю на противоположной стороне.
Белый каменный забор. Зелёные изразцы по верху, былинные «звери». Вошли в монастырскую калитку. Тропинка чистая от снега. Иконы на стене справа, под козырьком. Каменный крест в память репрессированных, безвинно убиенных, почти прислонился к высокому глухому забору.
Боб троекратно перекрестился в полупоклоне. Прошли вперёд. Двое семинаристов шли от храма, разговаривали. Засмеялись, сделали несколько шагов вприпрыжку, оглянулись и пошли с улыбкой дальше – но уже неспешно, степенно, насколько это возможно в их возрасте.
Колокольня в стороне. Маленькая золочёная луковка. По центру храма – большой золочёный купол, по четырём углам – зелёные чешуйчатые купола поменьше. На них только кресты с позолотой. Белые стены.
Небольшую фирму в Москве преследуют неудачи, долги, неприятности в быту и на работе растут, как снежный ком. Впереди – банкротство. Два гастарбайтера из Риги предпринимают героические усилия, чтобы с честью выйти из непростой ситуации. Но не всё так плохо: «Думайте позитивно»…Замечательный образец почти забытого сегодня жанра «производственного романа».
Валерий Петков с мая по июль 1986 года, в качестве заместителя командира роты радиационно-химической разведки работал в Чёрной зоне ЧАЭС.Редкое сочетание достоверности и художественности одновременно можно считать большой удачей автора.Эта книга о первых, самых трагических днях и неделях после катастрофы на Чернобыльской АЭС.О подвиге и предательстве, преступной халатности и благородном самопожертвовании, о верности и вероломстве, о любви и Боге.
Их имена и фамилии переведены с кириллицы на латиницу по правилам транскрипции этой страны. Но уже нет отчества, хотя Отечество, которое рядом, греет душу воспоминаниями и навевает грусть нереальностью возвращения. И когда приходят они к чиновникам, первое, что у них спрашивают, персональный код.Цифры с датой рождения, номером в реестре с ними навсегда, незримой татуировкой на левом запястье.Таковы правила страны, в которой оказались они по разным причинам. Их много, стариков.Дети разъехались в благополучные страны и уже вряд ли вернутся, потому что там родились внуки этих стариков.
Роман «Старая ветошь» и повесть «Веничек» объединены общей темой: серая, невзрачная жизнь, череда неприметных дней и заботы о хлебе насущном, однажды прерываются светлым поступком, и тогда человек возвышается над суетой открывается с неожиданной стороны, проявляет лучшие качества.И ещё: если всерьёз думать о любви, обязательно придёшь к Богу.Пожалуй, на сегодня это самая грустная книга Валерий Петкова.
Однажды приходим в этот мир. На всю жизнь нам завязывают пуповину и помогают войти в новое измерение. И мы не вольны в самом этом факте, выборе родителей, времени, места, страны своего рождения.Мы такие все разные. У каждого своя дорога, но нас объединяет одно важное обстоятельство – все мы родом из детства. И, жизнь такая короткая, что детство не успевает по-настоящему закончиться. И да пребудет подольше нас – детство, удивительная пора душевной чистоты и радостного любопытства, пока мы есть на этой Планете.
Мы накапливаем жизненный опыт, и – однажды, с удивлением задаём себе многочисленные вопросы: почему случилось именно так, а не иначе? Как получилось, что не успели расспросить самых близких людей о событиях, сформировавших нас, повлиявших на всю дальнейшую жизнь – пока они были рядом и ушли в мир иной? И вместе с утратой, этих людей, какие-то ячейки памяти оказались стёртыми, а какие-то утеряны, невосполнимо и уже ничего с этим не поделать.Горькое разочарование.Не вернуть вспять реку Времени.Может быть, есть некий – «Код возврата» и можно его найти?
Опубликованы в журнале "Иностранная литература" № 12, 1988Из рубрики "Авторы этого номера"...Рассказ «Нефела» взят из сборника «Ухо Дионисия» («Das Ohr des Dionysios». Rostock, Hinstorff Verlag, 1985), рассказ «Гера и Зевс» — из сборника «"Скитания и возвращение Одиссея" и другие рассказы» («Irrfahrt und Heimkehr des Odysseus und andere Erzahlungen». Rostock, Hinstorff Verlag, 1980).
«151 эпизод ЖЖизни» основан на интернет-дневнике Евгения Гришковца, как и две предыдущие книги: «Год ЖЖизни» и «Продолжение ЖЖизни». Читая этот дневник, вы удивитесь плотности прошедшего года.Книга дает возможность досмотреть, додумать, договорить события, которые так быстро проживались в реальном времени, на которые не хватило сил или внимания, удивительным образом добавляя уже прожитые часы и дни к пережитым.
Книга «Продолжение ЖЖизни» основана на интернет-дневнике Евгения Гришковца.Еще один год жизни. Нормальной человеческой жизни, в которую добавляются ненормальности жизни артистической. Всего год или целый год.Возможность чуть отмотать назад и остановиться. Сравнить впечатления от пережитого или увиденного. Порадоваться совпадению или не согласиться. Рассмотреть. Почувствовать. Свою собственную жизнь.В книге использованы фотографии Александра Гронского и Дениса Савинова.
Душераздирающая утопия о том как я поехал отдыхать в Коктебель, и чем это кончилось.----------Обложка от wotti.
Правдивые Путевые Заметки в восьми актах о путешествии в Хургаду.-----------Обложка от wotti.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.