Мокрая вода - [131]

Под утро Уильям проскользнул в спальню и, свернувшись калачиком, уснул у них в ногах. Посерединке, словно признавая эту целостность и никому не отдавая предпочтения. Мудрый перс пустил их на свою территорию.

Храм

Боб по обыкновению проснулся рано. Нина спала на его руке. Он долго лежал, слушая её дыхание. Хорошо было никуда не спешить. Просто лежать и слушать дыхание Нины.

Рука занемела. Осторожно вытащил её, встал. Уильям сладко потянулся лапами вперёд, словно упёрся во что-то невидимое, слегка приоткрыл глаза, подёрнутые пеленой дрёмы. Уронил голову набок и снова уснул.

Боб тихо прикрыл за собой дверь.

Умылся, заглянул в холодильник и пошёл в магазин. Купил творог, сметану, абрикосовый джем, хлеб для тостера, яйца, укроп, петрушку и латук в горшочке, лимон.

Дворники уже прибрали город. Редкие прохожие осторожно пробовали скользкий тротуар ногами. Небольшой морозец, дышится глубоко, вкусно. Снега мало. Голые деревья, белые, ещё не запачканные газоны.

– А весна уже здесь. – Он поглядел по сторонам, словно искал её приметы. Не нашёл, только ощутил где-то глубоко, и вздохнул полной грудью, жадно, по-новому. С удовольствием предвкушая встречу с Ниной, вкусный завтрак и уютное настроение.

Стараясь не шуметь, разулся, прошёл к столу, стал выкладывать продукты.

Неожиданно Нина обняла его сзади, прижалась.

– Ты принёс радость свежести! А я собралась умирать в твоё отсутствие, но раздумала и сейчас счастлива!

– Как ты неслышно ступаешь, – сказал он. Потом повернулся, поцеловал её в ложбинку груди такой родной, вкусный запах. – Доброе утро.

И гладил по спине, ощущая, как она прижимается всем телом.

– Что у нас на завтрак? – спросила Нина.

– Яйцо всмятку, тосты со сливочным маслом, листок салата, творог со сметаной и абрикосовым джемом, чай с лимоном. Сырники с абрикосовым джемом хочешь? Это быстро, двадцать минут.

– У-у-у! Аппетитно. Помочь?

– Я сам. Ничего сложного, мне будет приятно.

– А я – в ванную.

– Хорошо! – Он посмотрел в окно: – Видишь?

– Что? – улыбнулась, встряхнула волосами.

– Весна родилась.

– Чувствую. – Глубоко вздохнула, запахнула халатик и пошла в ванную.

Боб накрыл стол.

Нина вышла, глянула, приподняла тонкие брови.

– Вот это да! Какая красота! И так будет каждое утро?

– Только в праздники, чтобы не надоело! Прошу, – жестом пригласил Боб.

– А я, оказывается, проголодалась!

Нина присела к столу, поправила влажные волосы.

– Сейчас схомячу всё, что есть!

Она взяла листок салата, захрустела, зажмурилась от удовольствия.

– Знаешь, что надо делать, чтобы скорлупа во время варки не полопалась?

– Не-а. – Она посмотрела на коричневое яйцо в руках, покрытое паутинкой белых трещинок.

– Варить без скорлупы.

– Как это? – засмеялась.

– Шучу. Хотя есть такой способ – «пашот» называется. В крутой кипяток разбивается яйцо, но так ловко, чтобы оно сохранило свою форму. Не всякий сможет. Только очень опытные повара. Например – я!

Дверь спальни приоткрылась, появился Уильям. Хвост, как труба кирпичного завода – высокая, прямая. Подошёл к своей мисочке, мурлыкнул разочарованно, недовольно посмотрел на Нину.

– Ну вот! Почто животину тиранишь?

– В холодильнике посмотри, пожалуйста.

Он нашёл пакетик фирменной кошачьей еды, выложил. Уильям мурлыкнул коротко, осторожно лизнул маленьким язычком и принялся не спеша подъедать с разных сторон коричневую горку.

Нина с аппетитом кушала.

– Я предлагаю следующий план, – сказал Боб. – Ты занимаешься косметикой, я в это время делаю хачапури.

– Что?

– Творожная булочка с сыром. Грузинская кухня. У тебя в холодильнике подсохший сыр. Вернёмся и с чаем схомячим. – Боб улыбнулся. – Мне нравится это слово, особенно в твоем исполнении. Только подскажи – где у тебя сода? Да! И сито, просеять муку, добавить кислорода, чтобы пышнее поднялось тесто. Это примерно полчаса, минут сорок. Мы оставим остывать и пойдём гулять. Сразу нарезать нельзя – сыр вытечет.

– Потрясающе! Сколько в тебе талантов!

– У меня хороший учитель – Василич, познакомлю при случае. И мне приятно тебя удивлять.

– Мне хочется быть твоей! После таких заявлений!

Боб стал готовить тесто, натирать на тёрке сыр жёлтыми душистыми ленточками.

– А куда мы пойдём? В кафе-мороженое, под ручку?

– Нет, по городу. Доедем до Тургеневской, по Большой Лубянке до Сретенского монастыря, а можно по Фролову переулку – поплутать немного.

– Хочешь уйти в монастырь?

– Нет. После того как встретил тебя – нет. Может быть, потом как-нибудь, в скит, грехи замаливать, свои и чужие. Посвятить себя аскезе.

– Мысль материальна, а вначале было слово, – серьёзно сказала Нина.

– Да. Как говорили древние – бойтесь желаний, они исполняются. Но какую цену придётся за это платить и когда?

Нина присела на рыжий диванчик, принялась «делать лицо». Была в этом доверительность, открытость. Что-то домашнее. Боб молчал, возился с тестом, изредка поглядывал на Нину.

– Семейность, – нашёл нужное слово и улыбнулся. – Как сильно я по этому соскучился и как быстро привыкаю!

– В смысле?

– Слово хорошее вспомнил.

Он сделал тесто, разделил пополам, раскатал две лепёшки. Перемешал тёртый сыр с яйцом и сметаной, выложил поверх нижней лепёшки. Разровнял, второй лепёшкой накрыл, края защипнул. Заглазировал взбитым яйцом, проткнул вилкой в нескольких местах.