Мокко - [56]
Я знала, что «она» дома, потому что, подойдя к вилле, я увидела свет в окнах квартиры. Они наверняка уже поужинали и теперь смотрели фильм. Сын, быть может, уже спал в своей постели. Эва Марвиль обо мне забыла. Для нее я была еще одной клиенткой, которую она, скорее всего, сочла странноватой, не слишком разговорчивой и которая убежала, едва заплатив за свой макияж. Она больше обо мне не думала. Да и зачем бы ей обо мне вспоминать? Я стала частью ее прошлого, еще одной женщиной, которой она сделала макияж, еще одной женщиной сорока лет, такой же, как другие. Она ничего не заметила, ничего не узнала. Она думала, что ей ничто не угрожает, и ее муж тоже. Они сбили Малькольма и сбежали. Им даже в голову не приходило, что я их разыщу. Они перевернули страницу.
Перед дверью я не колебалась ни секунды. Я сразу позвонила. Послышалась кроткая трель звонка. Открыл мужчина. На нем была желтая футболка и спортивные брюки. Вблизи его кожа выглядела шероховатой, короткие волосы – сальными. Глаза – блеклые, лишенные всякого выражения. И сильный запах лосьона после бритья, сладкий, псевдомужественный. Однако он оказался более высоким, чем я ожидала, с развитыми мускулами.
Из комнаты доносился звук телевизора. Мне вдруг подумалось, что вот-вот разразится гроза – до того воздух стал тяжелым и влажным. За окном уже свистел ветер. Шум прибоя нарастал с каждой минутой.
– Что вам нужно? – спросил он, властно и агрессивно приподняв подбородок. У него были большие руки с короткими пальцами, на одном из которых я увидела обручальное кольцо.
– Я пришла к Эве Марвиль.
Слова сорвались с моих губ с ошеломительной легкостью.
Он почесал голову своими толстыми пальцами.
– Вы кто?
У него был более выраженный юго-западный акцент, чему нее.
Похоже, я не внушала ему доверия. Он посмотрел на наручные часы. Еще бы – десять вечера, мальчик уже спит. Я словно читала его мысли, они отражались в его тусклых глазах. Телевизор вдруг замолчал.
– Вы на часы смотрели?
Прежде чем я успела ответить, Эва Марвиль появилась на пороге гостиной. На ней была сиреневая ночная рубашка – короткая, высоко открывающая бедра. Ее широкие, рыхлые, загорелые бедра. Она была босая, в руке – сигарета. В первый раз она показалась мне некрасивой, такой же вульгарной и примитивной, как и он. Они оба показались мне безобразными, жирными, с расплывшимися телами, погрязшими в своем образе жизни, внушавшем мне омерзение.
Она смотрела на меня, потягивая сигарету. Потом она меня узнала.
И расплылась в улыбке. Но теперь эта улыбка не произвела на меня никакого впечатления.
– Надеюсь, с вашим макияжем все в порядке? Или у вас началась аллергическая реакция?
Ее муж выругался.
– Кто она такая?
Она тихонько отстранила его.
– Дан, это моя клиентка. Не шуми, разбудишь Арно.
Я все еще ничего ей не сказала.
– Входите. Вы хотите со мной поговорить?
На лице снова выражение вежливого внимания. Доброжелательный взгляд. Широкие колышущиеся ляжки. Я ее почти пожалела.
Она отступила на шаг и указала рукой в сторону гостиной, приглашая меня в дом. Потом потушила в пепельнице сигарету. Мужчина, скрестив руки на груди, последовал за нами. Он хмурился. Я подумала, что он, наверное, заподозрил неладное. Наверное, он понял. А она – нет. Она ничего не подозревала. Я сказала себе, что, похоже, она очень глупа. Бесконечно глупа.
И тут разразилась жесточайшая гроза. Я вздрогнула. Белая молния, яркая, как дневной свет, пронзила темноту. На крышу обрушились потоки воды.
Внезапно погас свет – где-то выбило пробки.
Мы оказались в темноте. Эва Марвиль вскрикнула:
– Ненавижу грозу. Я ее боюсь!
Ее муж пробормотал: «Вот черт!» – и стал на ощупь искать зажигалку, а найдя, зажег свечу. В ее колеблющемся свете Эва Марвиль была похожа на маленькую испуганную девочку. Она заткнула уши, закрыла глаза и тихонько постанывала. Ее муж вздохнул. Наверное, он считал ее страх смехотворным. Я ожидала, что сейчас в комнату вбежит перепуганный мальчик. Его рот будет широко открыт, как тогда, когда он услышал гудение моего мобильного. Однако этого не случилось.
Мужчина зажег несколько свечей, и теперь я видела обстановку комнаты, которая мне уже была знакома. Книги в шкафу, акварели, шторы цвета слоновой кости, цветастые подушки на диване. Они не знали – ни он, ни она, – что я уже была в их квартире. Они, конечно, полагали, что я здесь впервые. Но в полумраке комната казалась другой, внушающей беспокойство, почти страшной. По ней то и дело скользил неумолимый луч маяка.
– Вы хотели мне что-то сказать?
Ее голос – хрипловатый, спокойный, доброжелательный. Я выпрямилась и посмотрела ей в глаза, в эти черные зрачки, в которых отражались и порхали огоньки свечей.
– Я знаю, что это вы.
Я проговорила эти слова уверенным, не допускающим возражений голосом.
Я видела, что они оба, каждый по-своему, пытаются понять смысл моей фразы. Крутят ее во все стороны, разбирают на части, изучают, препарируют, но эти несколько слов, такие незначительные, продолжали жить своей жизнью, колыхались в воздухе между нами, словно каллиграфическая надпись, сложенная из огненных букв. Его рот приоткрылся, в глазах появился странный блеск. Она качала головой, не понимая.
Жаркий июль 1942 года. Около десяти тысяч евреев, жителей Франции, томятся в неведении на стадионе «Вель д'Ив». Старики, женщины, дети… Всех их ожидает лагерь смерти Аушвиц. Десятилетняя Сара рвется домой, к четырехлетнему братику, закрытому на ключ в потайном шкафу. Но она вернется в Париж слишком поздно…Спустя шестьдесят лет Джулия, американка по происхождению, пытается понять, почему французские власти позволили уничтожить своих соотечественников. Что же стало причиной трагедии — страх или равнодушие? И нужны ли сегодня слова покаяния?Перевод с английского Анатолия Михайлова.
Впервые на русском языке новый роман Татьяны де Ронэ «Русские чернила».Молодой писатель Николя Дюамель внезапно попадает в странную ситуацию: при попытке получить новый паспорт он узнает, что в прошлом его отца есть некая тайна. В поисках своих корней он отправляется в путешествие, которое приводит его в Санкт-Петербург.Пораженный своим открытием, он создает роман, который приносит ему громкий успех. Казалось бы, с призраками прошлого покончено. Но тогда отчего Николя Дюамель не находит покоя в роскошном отеле на острове? И какие таинственные секреты омрачают безоблачное небо Тосканы?..
Роман об отношениях современных мужчин и женщин от известной европейской писательницы с русскими корнями.Брат и сестра Антуан и Мелани всю жизнь чувствуют себя одинокими, несмотря на положение в обществе. Может быть, ранняя смерть матери бумерангом задела их судьбы и причина неумения устроить свою жизнь кроется в детстве, лишенном материнского тепла? Пытаясь узнать тайну гибели матери, Антуан едва не потерял сестру. Но, пройдя долгий путь, герой распутает паутину прошлого, чтобы обрести себя настоящего.
Во времена, когда в Париже ходили за водой к фонтану, когда едва ли не в каждом его округе были уголки, напоминающие деревню, на тихой тенистой улочке неподалеку от церкви Сен-Жермен-де-Пре, где некогда селились мушкетеры, жила одна женщина. Она и понятия не имела, что грядут великие потрясения, которые перекроят столицу мира, а заступы рабочих, посланных ретивым префектом, сокрушат старый Париж. Точно так обитатели тихих московских переулков не знали, что чья-то решительная рука уже провела прямую линию, рассекшую надвое старый Арбат.
Пересадка сердца может не только спасти, но и навсегда изменить жизнь даже угрюмого программиста-женоненавистника. Особенно если ему достанется женское сердце.
В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.