Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - [50]

– Неужели? – не поверил Аарон, менее сведущий в дворцовых порядках. – Писец и помощник?

– Любому чиновнику полагается писец и помощник, – подтвердил Моисей. – Народ наш работал, не разгибая спины, а все эти дармоеды проводили время в приятной праздности. Думаю, что теперь, поскольку мы ушли из Египта, фараону придется сократить свои расходы…

Аарону удалось прочесть послание, написанное жреческой тайнописью. Моисей еще не закончил обедать в кругу семьи и двоих своих телохранителей, как появился брат. Гирсам и Элеазар подвинулись, освобождая место для дяди, а Ципора принесла и поставила перед Аароном глиняную миску с вареными бобами и куском вяленого мяса. У мадианитян не было принято есть всем из общего котла или общей миски, и даже в походных условиях жена Моисея старалась соблюдать это правило.

– Прочел? – коротко спросил Моисей, не желая посвящать домашних в свои дела.

– Да, – кратко ответил Аарон и покосился на Иофора.

Моисей понял, что брату нужна какая-то помощь, совет или что другое.

После дневной трапезы не принято вести беседы, как это делается после трапезы вечерней. Сыновья поели первыми и ушли. Иофор тоже хотел уйти, но Моисей попросил его остаться, а Амосии и Иеффаю поручил присмотреть за тем, чтобы им не мешали разговаривать, ведь обедали они не в шатре (нет смысла разбивать шатры на кратковременной дневной стоянке), а на открытом месте. Амосия отошел налево, Иеффай направо, оба повернулись спинами к Моисею и его собеседникам, оперлись на свои копья и замерли, словно изваяния.

– Послание я прочел, – начал Аарон, – только смысла его не понял. Может, почтенный Иофор и ты догадаетесь, что имел в виду слуга фараона, когда писал: «Саранча нападет, тогда крокодил ударит хвостом и ветер унесет песок обратно». О чем идет речь? Я прикидывал и так, и этак, но смысл постичь не могу.

– Один человек, похожий на египтянина, украл коня и попытался на нем убежать от нас, но упал и свернул себе шею, – пояснил Моисей Иофору. – При нем нашли письмо, написанное тайным жреческим письмом, и вот Аарон прочел его.

– Саранча? – переспросил Иофор. – Что тут непонятного, разве вы не знаете, кого в Египте называют саранчой? Саранча – это кочевники, и сдается мне, что речь идет о амалекитянах[25] и ни о ком другом. «Крокодил ударит хвостом» – это что-то, что будет сделано исподтишка, тайно, но нанесет сильный ущерб. Всем известны повадки крокодилов – ты суешь ему в пасть палку и думаешь, что победил, но в этот миг сильный удар хвоста сбивает тебя с ног и ты понимаешь, что на самом деле победил-то крокодил…

– Ну а «ветер унесет песок обратно» означает: «евреи вернутся в Египет», – сказал Моисей. – Амалекитяне нападут, враг ударит нам в спину…

– Но мы все равно не вернемся в Египет! – сверкнул глазами Аарон. – Можно сказать, что в письме нет ничего ценного. От амалекитян мы и так не ждали ничего хорошего!

– Зато теперь мы знаем, что они нападут непременно и что во время их нападения нам надо быть настороже и смотреть не только вперед, но и назад, – возразил Моисей. – Они могли бы и не напасть, убоявшись нашего количества, но если сказать им, что не так уж много у нас настоящих воинов, да еще и распалить и алчность рассказами о несметных сокровищах, которые везем мы с собой, то они выйдут на нас всей своей силой.

– А что, мы действительно везем с собой несметные сокровища? – удивился Иофор.

– К сожалению, нет! – рассмеялся Моисей. – Но ведь наврать можно что угодно! Послезавтра мы сделаем дневную остановку и соберемся на совет. Враг не застанет нас врасплох!

Хорошо было смеяться, когда удача на твоей стороне. Пусть пока неизвестно, кто предатель, но зато кое-что известно о его намерениях, и это не может не радовать.

Вечером, вскоре после ужина, к Моисею пришел Элиуд и доложил:

– Я переговорил со всеми пятью. Начал с Нафана. Пришел к нему утром, когда он ел, попросил слугу уйти и сказал все, что было надо. Нафан выслушал меня на удивление спокойно, ни разу не перебил, ничего не переспросил, а когда я закончил, назвал меня сумасбродом и заявил, что впредь не желает иметь со мной никаких дел. Я попробовал настаивать, но Нафан твердил в ответ одно: «Уходи с миром!» Пришлось уйти. Так было с Нафаном. Да, вот еще что – Нафан не спросил, почему я пришел к нему с такой просьбой.

– Ты разговаривал с Нафаном утром? – удивился Моисей. – Знаешь, Элиуд, а он до сих пор не пришел ко мне. И ни один из пяти не пришел. Признаться честно, я думал, что тебе так и не удалось пока еще ни с кем переговорить, а ты, оказывается, разговаривал со всеми…

Теперь настал черед удивляться Элиуду.

– Ни один не пришел?! – ахнул он. – Как же так? Неужели я был недостаточно убедителен?! Но я так старался…

– Расскажи по порядку, – попросил Моисей и спохватился: – А ты не голоден?

– Я сыт, – ответил Элиуд. – Ужинал в компании с Мардохеем. Никогда бы не подумал, что такой заморыш, как Мардохей, ест больше меня!

– Не может быть! – не поверил Моисей. – Наверное, ты от волнения потерял аппетит.

– От волнения аппетит мой только разыгрывается, – усмехнулся Элиуд и заговорил о деле. – После Нафана был Авенир, и разговор с ним получился не менее удивительным. На Авенира я наткнулся случайно, искал Савея, а первым нашел его. Разговаривали мы на ходу – ехали рядом и тихо беседовали. Я сказал, что только помощь такого сильного воина, как он, может обеспечить успех моей затее, и сообщил, что я хочу сделать. Авенир выказал удивление, но при этом вел себя очень сдержанно, потому что нас видели люди. Авенир поинтересовался, почему я решил, что он мне поможет. «Разве давал я кому повод усомниться в моей верности?» – спросил он. Я ответил так, как мне было велено. Тогда Авенир спросил, не напился ли я одурманивающего зелья. Я ответил, что разум мой в полном порядке. Авенир усмехнулся и сказал, что ему все ясно. Я спросил, что именно ему ясно, а он ответил: «Моисей решил подражать Рамсесу Второму, который любил испытывать верность своих сановников, подсылая к ним кого-то с подобными предложениями. Иди и скажи ему, что я отказался тебе помогать». Я принялся уверять Авенира в том, что действую по собственному почину, а не по повелению Моисея, но он только качал головой и усмехался…