Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - [5]

Шофар лег в ладони приятной тяжестью. Это был старый, заслуженный шофар, принадлежавший многим поколениям. Нахшон, сын Аминадава, глава колена Иегуды принес его Моисею и утверждал, что когда-то из этого шофара извлекал звуки сам праотец Иаков.

«Господи, помоги мне осуществить задуманное!», мысленно попросил Моисей, поднося тонкий конец шофара к губам. Он набрал в грудь побольше воздуха и затрубил что было силы, дунул так, словно трубил последний раз в жизни (а кому дано знать, делает он что-то в последний раз или же не в последний?). Звук получился чистейшим и громче громкого, казалось, что не на земле, посреди стана своего стоит Моисей, а трубит с неба и еще сто двадцать человек трубят вместе с ним. Шум в стане тотчас же стих, даже лошади не ударяли копытом, даже ослы не мычали. Умолкли и спорщики, они вышли из шатра и встали позади Моисея.

Протрубив столько, на сколько хватило сил, Моисей отдал шофар Элиуду, перевел дух и провозгласил:

– Мы идем в Пи-Гахирот, чтобы встретиться там с войском фараона, которое завтра выступит против нас! Бог наш с нами, и Он нас не оставит!

Начальники над коленами поспешили к своим людям. Возражений и вопросов не было. Очень скоро огромный стан снялся с места.

На сей раз шли упорядоченно, слаженно. Опыт первых дней не прошел зря. Люди немного привыкли, втянулись, сделали выводы из бестолковой суеты первых дней и поняли, что овец и коз лучше собрать вместе и гнать отдельно от вьючных животных, что быстрые должны подлаживаться под медленных, и много чего еще поняли люди…

Утром 20 нисана, во вторник, когда войско во главе с фараоном Мернептахом выходило, чтобы преследовать евреев, в еврейском стане случилась новая беда. Колена Завулона, Гада и Асира лишились своих овец и коз. Падеж поразил их разом, выкосив всех за одну ночь. Животные лежали в лужах крови, и морды их были испачканы кровью.

По стану тотчас же распространились слухи о том, что козы и овцы пали от моровой язвы, и о том, что этот падеж есть кара, насланная разгневанными египетскими богами. Нашлись такие, кто начал заговаривать о возвращении, называя жизнь в египетском рабстве «не такой уж и плохой». Моисей велел Аарону взять нескольких человек из числа преданных и красноречивых и пойти разговаривать с людьми, убеждая и увещевая их. Сам же взял с собой Элиуда, Осию, Мардохея, а также приближенного лекаря Нафана, сына Потифарова, сведущего не только в человеческих, но и в скотских болезнях, и отправился осматривать павших животных.

– Это не моровая язва, – сказал Нафан, едва увидев первую павшую овцу. – Это черная короста, которая поражает внутренности. Неизвестно откуда берется эта болезнь, но стоит заболеть одной овце, как вскоре падет все стадо. Для человека эта болезнь не опасна, но всех мертвых овец и коз надо сжечь, чтобы не было ущерба другим стадам…

– Сжечь?! – удивился Осия. – Откуда же нам здесь взять столько дерева?! Об этом ты подумал, Нафан?

– Уже подумал, – степенно ответил Нафан, сцепляя пальцы обеих рук на своем большом животе. – Можно закопать их, только поглубже, и не тянуть с этим…

Моисей посмотрел на Мардохея. Тот кивнул и ушел отдавать распоряжения.

– Неизвестно, откуда берется эта болезнь, – повторил Нафан, – но говорят, что ее приносит южным ветром. А еще доводилось мне слышать, что жрецы храма Анубиса[6] в Хордее могут вызывать черную коросту, пуская по ветру особую пыль…

– Каких только небылиц не рассказывают египтяне о своих богах! – скривился Осия, пренебрежительно махая рукой. – Особенно про собачьего Анубиса и Сета[7] любят они их рассказывать. Я думаю, что все дело в местном воздухе, насыщенном испарениями с моря. Не иначе, как в этих испарениях кроется что-то зловредное.

– Может быть, и так, – поспешно согласился Нафан, не любивший споров. – А может, овцы и козы перегрелись на солнце.

– А может, это кто-то из оставшихся египтян вредит нам, – сказал Осия, глядя на Моисея. – Устами они могут соглашаться с нами и хвалить Господа нашего, а руками творить нам вред. Египтяне коварны. Пожалуй, надо заказать нашим резчикам деревянную статую Анубиса.

– Опомнись, Осия! – одернул его Моисей. – Зачем нам статуя мерзкого египетского божка?

– Затем, чтобы поставить ее перед египтянами, которые идут с нами, и сказать им: «Вот Анубис! Если вы уверовали в Господа нашего, то подойдите и плюньте на Анубиса, чтобы видели все, что отреклись вы от мерзких богов ваших!».

– Ни один египтянин не сделает этого, если он верен своим богам! – поддержал Осию Нафан. – Много богов придумали себе египтяне, но Анубис – худший из них. Те, кто проявит к нему непочтительность, не обретут покоя даже в смерти… Ты хорошо придумал, Осия!

– Ты плохо придумал, Осия, – возразил Моисей. – Незачем осквернять наших резчиков такой просьбой, а наш народ таким зрелищем! И незачем напоминать тем, кто присоединился к нам, кем они были раньше. Что было, то прошло, и если прошлое у нас разное, то будущее одно! К тому же не забывай, что нет такого прегрешения, от которого не взялись бы очистить человека египетские жрецы по приказу фараона или за соответствующее подношение. Мы можем оттолкнуть от себя верных и не найти неверного. И не думайте, что фараон и его слуги настолько глупы, чтобы подсылать вредить нам кого-то в обличье египтянина, на которого думают в первую очередь. Они скорее подкупят или запугают какого-нибудь еврея, не вызывающего подозрений у остальных.