Моисей. Тайна 11-й заповеди Исхода - [14]

– Есть, – признал Моисей, – только их трое. Кто из нас станет называть имена первым?

– У тебя три имени, а у меня – пять, – улыбнулся Аарон. – Если ты не имеешь ничего против, то начинай.

– Хорошо, – кивнул Моисей. – Но это только лишь подозрения и предположения, не более того… Знал бы ты, брат, как боюсь я оскорбить невиновного ложным подозрением!

– Ради спасения целого народа можно принести и не такие жертвы, – вздохнул Аарон.

– Если оттолкнешь одного верного, то не останется верных у тебя, – возразил Моисей. – Но вернемся к тем, кого я подозреваю. В первую очередь это лекарь Нафан.

Назвав имя, Моисей замолчал, ожидая, что скажет брат.

– Он есть и среди тех, кого подозреваю я, – сказал Аарон. – Нафан был придворным лекарем фараона, пользовался его расположением. Ты сейчас скажешь, что ты тоже жил во дворце и считался приемным сыном дочери Рамсеса Второго, но ты доказал свою преданность нашему народу, а Нафан еще не успел этого сделать. Кроме того, живя при дворе фараона, Нафан придерживался египетских обычаев, посещал их храмы, водил дружбу с египтянами и всячески сторонился евреев. Удивительно, как он не сбрил бороду и не сменил имя, чтобы окончательно превратиться в египтянина!

– Не сбрил, потому что тогда бы все смеялись над ним – и евреи, и египтяне, – заметил Моисей. – Нафан умелый лекарь, искусный в своем деле, но он не из числа надежных, на кого можно положиться, и потому я заподозрил его.

– Да, он таков, – кивнул Аарон. – Наши мнения о нем совпадают.

– Второй – Авенир, сын Этана, – продолжил Моисей и по взгляду брата понял, что и тому Авенир казался подозрительным. – Уж очень он завистлив, очень ревнив к чужому успеху. Ему непременно надо быть первым, надо обращать на себя всеобщее внимание, он привык к тому, что им восхищаются, и отсутствие восхищения воспринимает как страшную обиду.

– Тщеславен, завистлив и не так уж умен, чтобы стать первым среди начальников над воинами, – подвел итог Аарон. – Но он готов на все, лишь бы стать первым, и если бы я был фараоном, то непременно обратил бы свое внимание на Авенира. Я думаю, брат мой, что и третье имя окажется из числа тех, что входят в мой перечень.

– Это начальник над писцами Мардохей, – объявил Моисей и понял, что брат тоже подозревает Мардохея. – Он из богатого рода, но его пристрастие к роскоши превышает его возможности, и оттого Мардохей давно увяз в долгах. Мне известно, что он занимал крупные суммы у сидонских[11] ростовщиков.

Аарон понимающе кивнул. Сидонские ростовщики давали помногу, давали щедро, но под огромные, невыносимые проценты, а к неплатежеспособным должникам подсылали убийц-душителей. Убийцы эти душили свои жертвы тонкой конопляной веревкой, крашеный в цвет крови, и оставляют ее на шее в назидание прочим. Оттого и вместо «будь ты проклят» говорят: «чтобы ты задолжал сидонцам!».

– Фараонам неведома истинная преданность, но они привыкли к той, что продается и покупается, – продолжал Моисей. – Есть услуги, за которые фараон согласится заплатить любую цену.

– Особенно сейчас, – сказал Аарон. – Давай я назову еще два имени. Первый – это казначей Манассия…

– Манассия?! – удивился Моисей, невольно повышая голос. – Что ты можешь знать о Манассии такого, что не знаю я, и почему ты подозреваешь его?!

– Манассия – тайный сладострастник, – Аарон осуждающе покачал головой. – Мне известно от верных людей о том, что живя в Египте, он регулярно наведывался в храм рогатой Хатхор[12], покровительницы блуда и блудливых. Сладострастники уязвимы, оставшись без привычного наслаждения они готовы на все, лишь бы обрести его вновь. Какая-нибудь искушенная в соблазнении жрица могла бы…

– Я понял тебя, – Моисей помолчал немного, думая о Манассии, и добавил: – Казначей в курсе всех наших дел, и настоящих, и будущих. Выгодно фараону иметь такого соглядатая.

– К тому же у него под рукой наша общая казна, из которой можно брать понемногу при необходимости, и это не сразу заметят, – добавил Аарон.

Манассия стал казначеем по общему выбору старейшин, начальников над коленами и с одобрения Моисея. «Мы доверяем ему», – сказали старейшины. «Да будет так», – ответил Моисей, зная Манассию как одного из достойных представителей колена Данова.

– А пятый и последний – Савей, сын Ионы, начальник над воинами, – продолжал Аарон.

– Только ли потому, что жена Савея Изис – египтянка, подозреваешь ты его?! – нахмурился Моисей, и голос его обрел суровость, не столь уж и часто проявлявшуюся в разговорах с братом. – Подобно тому как вы с Мариам попрекаете меня…

– Нет! – воскликнул Аарон. – Не только поэтому, но еще и потому что Савей, такой решительный и суровый, в присутствии жены своей тает и превращается в мягкий воск. Не знаю чем, колдовством или женскими чарами, но она околдовала его и взяла в плен. Что скажет она, то Савей и делает. Его слуги рассказали об этом сыну моему Итамару, удивляясь тому, что жена может получить такую власть над мужем, а от Итамара узнал это я. И еще не стоит забывать, что братья Изис входят в число приближенных фараона. Самый старший из них, ведающий сбором податей по всему Египту, удостоен почетного титула и называется «сыном фараона». Разве не могут братья передавать волю фараона Изис, а она…