Моисей - [54]

Как бы то ни было, уже на этом, первом этапе становления Моисея как лидера нации он проявляет себя и великим знатоком массовой психологии, и умелым оратором, способным найти нужные слова, чтобы утихомирить толпу и заставить ее признать свою власть, и талантливым поэтом, и, несомненно, выдающимся военачальником.

И все же подлинным духовным и политическим лидером нации ему было суждено стать в последующие годы, в течение которых евреям предстояло блуждать по Синайской пустыне.

Часть вторая. ПУСТЫНЯ.

Глава первая. БИТВА С АМАЛЕКОМ.

Сегодня мы уже можем более-менее точно проследить путь евреев по пустыне в первый месяц после их выхода из Египта. «И увел Моше сынов Израиля от моря Суф, и вышли они в пустыню Шур, и шли три дня по пустыне и не находили воды. И пришли в Мару и не могли пить воду в Маре, ибо горька она. Потому-то и назвали это место Мара. И возроптал народ на Моше, говоря: "Что пить будем?!" И возопил он к Богу и указал Бог ему дерево. И бросил его в воду, и стала вода пресной. Там установил он ему закон и правосудие...» (Исх. 15:22—25). Шуром называют узкую полоску земли вдоль Суэцкого канала, начинающуюся на севере у Средиземного моря и на юге переходящую в пустыню Син. Великий комментатор Библии Саадья Гаон отождествлял Шур с Эс-Суром, который в древности назывался Джифуром. Под Маром же одни исследователи (те, что считают, что евреи шли вдоль Средиземного моря) понимают Эйн-Хавару, расположенную в 11 километрах от берега моря, а другие (те, что убеждены, что чудо рассечения моря произошло у Суэцкого залива) — Эйн-Набу, расположенную в 16 километрах к юго-востоку от Суэца. В Эйн-Набе и сегодня имеется источник с горько-соленой, практически непригодной для питья водой, что усиливает позиции сторонников второй точки зрения о том, где же находилась эта самая Мара. Однако понятно, что независимо от того, было ли это место в Эйн-Набе или в Эйн-Хаваре, ясно, что к тому времени взятые с собой израильтянами в ночь исхода запасы воды должны были давно кончиться, и их начала мучить жажда. Когда в Маре они увидели бьющую из-под земли воду, то, естественно, воодушевились. А потому можно представить их разочарование, когда вода оказалась «мара», то есть горькой и пахнущей серой. И их вопрос к Моисею «Что пить будем?!» звучит в данном случае вполне резонно. Флавий утверждает, что по указанию Моисея евреи начали вычерпывать из источника горькую воду, пока, наконец, на смену ей он не наполнился пригодной для питья водой. Это выглядит вполне реальным — скажем, вода в источнике могла быть горькой из-за тех солей, которые находились в поверхностном слое почвы и растворились в ней. В этом случае достаточно было убрать Из источника эту воду и подождать, пока он наполнится водой снова. Но и использование Моисеем по указанию Бога для опреснения воды того или иного растения тоже было делом вполне возможным. Уже не раз упоминавшийся на этих страницах 3. Косидовский пишет, что бедуины бросают в горький источник Эйн-Набу ветки растения эльвах (затера), которые делают эту горькую воду пресной. Причем объясняется этот эффект довольно просто: в воде Эйн-Набы имеется большое количество гидросульфата кальция. Когда же туда бросают ветку эльваха, содержащего щавелевую кислоту, гидросульфат кальция превращается в сульфат, оседает на дно — и вода тут же становится пригодной для питья.

Однако процитированный отрывок Библии свидетельствует о том, что в Маре произошло еще одно важное событие: Моисей «установил там закон и правосудие», то есть, очевидно, произнес свою первую проповедь, призванную подготовить народ к Синайскому откровению и внушить ему одну из основных истин этического монотеизма: Бог — Творец и Властелин Вселенной награждает и наказывает человека и человечество в целом в соответствии с тем, исполняют ли они данные Им законы или нарушают их. Мысль эта была поистине революционной для языческого сознания, согласно которому благоволение или гнев богов, которые сами далеко не всегда являли образец морали, зависел исключительно от того, удалось или не удалось их задобрить с помощью жертвоприношений или языческих ритуалов.

Из Мары Моисей повел народ в оазис Эйлим (Элим), где издавна находили свой приют путешественники по пустыне, наполняя свои бурдюки прозрачной родниковой водой, а сумки — сладкими, калорийными финиками с росших здесь пальм. Однако двенадцати бьющих здесь родников и семидесяти пальм этого оазиса было слишком мало для того, чтобы напоить огромную толпу, следовавшую за Моисеем, и из Эйлима Моисей ведет свой народ дальше — в пустыню Син, в которую они входят спустя месяц после своего ухода из Египта.

И здесь Моисей сталкивается с новой вспышкой недовольства своего народа: «И возроптало все общество сынов Израиля на Моше и Аарона в пустыне. И сказали им сыны Израиля: "Лучше бы нам умереть от руки Бога в стране Египетской, когда мы сидели у горшка с мясом и хлеб досыта ели. Ведь вы вывели нас в эту пустыню, чтобы уморить все собрание голодом!"...» (Исх. 16:3).

Понятно, что через месяц взятые евреями с собой запасы мацы кончились. Можно понять и то, что теперь, после месяца суровой жизни в пустыне, они начинают едва ли не идеализировать свою жизнь в рабстве — вопреки фактам утверждать, что вели в Египте пусть и тяжелое, но весьма сытное и спокойное существование, хотя на самом деле жили там едва ли не впроголодь, а если и сидели у горшков с мясом, то разве что в день перед исходом, когда ели пасхальную жертву, то есть, по сути дела, уже не были рабами.