Мои современницы - [109]
Чудный вид на долину Роны открывается с вершины замковой горы, превращенной в красивый сад. Ради одного этого вида стоит остановиться в Авиньоне, прибавив: если позволит им любоваться мистраль. Тот, кто его не испытал, не знает, что значит ледяной ветер. Он проникает в комнаты, свистит в коридоре, крутит белую пыль по улицам и засыпает глаза тучей мелкого гравия.
Поет провансальская поэтесса, но «grand fou» ее не слушает и продолжает леденить душу злосчастного туриста. Никакие меха, никакие шубы от него не спасают.
Чтобы вознаградить себя за средневековую скуку Авиньона, я поехала в соседний Оранж, когда-то значительную римскую колонию. Теперь это жалкий заброшенный город, похожий на большую деревню. Посреди вульгарных, пыльных и грязных домов возвышаются два гордых римских аристократа: стройная триумфальная арка по лионской дороге и в противоположной стороне города прекрасно сохранившийся античный театр.
Я думала увидеть такие же грациозные остатки театра, какие недавно видела в Арле, но от римлян надо всегда ждать сюрпризов. Насколько средневековые постройки похожи друг на друга, настолько разнообразны римские сооружения. Как истинные таланты, они не любили повторяться.
Театр Оранжа никак нельзя назвать грациозным. Это массивнейшее колоссальнейшее сооружение, вырубленное в горе и рассчитанное на семь тысяч мест. Как обширна была эта римская колония, и как велико ее образование, если понадобился театр на 7000 зрителей!
Сцена удивительно мала сравнительно с амфитеатром, и никак нельзя себе представить, какие тут могли даваться представления. Зато акустика изумительна. Высоко на горе, с последних мест, отчетливо слышно каждое слово сторожа, стоявшего на сцене. Возможно, что римляне воспользовались эхо, существовавшим в горе.
Признаться, я очень боялась сначала, что Алекс испортить мне путешествие. Давно уже взяла я за правило путешествовать одна, ибо нахожу, что спутники разбивают настроение. Всех их можно разделить на три возмутительные категории. Первая, наиболее обширная, состоит из людей, ничего ровно в искусстве не понимающих.
– Что ж тут особенного? – презрительно говорит дама, разглядывая в лорнетку дивные сокровища Ватиканского античного музея, – статуи, как статуи! Точно такие же стоят у нас в Летнем саду. Разница, лишь, в том, что у тех отбиты носы, а у этих они сохранились. Стоит ли приезжать для этого в Рим?
Глупая дама нисколько не жалеет, что судьба обидела ее, лишив понимания красоты, так много счастья дающего людям. Напротив, необычайно гордится своим невежеством, видя в нем что-то особенное, аристократическое. Презрительно улыбаясь, слушает она восторженные восклицания своих спутников. Она выше всех картин, статуй и зданий. Ее ничем не удивишь.
Ко второй категории принадлежат восторженные туристки. Оне ходят повсюду с сияющим лицом, блаженным видом и восклицают: «ах! как это мило!» при виде картины Рафаэля, завитого пуделя с бантом на ошейнике, Венеры Милосской и хорошо декорированного кондитерского пирога. Я всегда постыдно сбегаю от подобных спутниц, ибо чувствую, что не выдержу и их приколочу.
Третья категория состоит из весельчаков, путешествующих с единственной целью во всем решительно найти смешную сторону. Человечество жило, страдало, работало и создавало для того лишь, чтобы этот шутник мог сказать глупый каламбур. Святые, герои, короли, рыцари под его магическим влиянием превращаются в шутов и клоунов. Повезите его в Палестину, и он будет острить в Вифлееме и Назарете.
Я с интересом ждала, к какой категории придется причислить Алекс. К большому моему удивлению, она оказалась туристкой, путешествующей для того, чтобы отмечать крестиком в бедекере то, что она видела. Эта четвертая категория часто встречается среди иностранок, но среди русских я ее еще не замечала. Бросив рассеянный взгляд на античный памятник, Алекс погружалась в путеводитель, прилежно читая вслух, сколько в нем метров ширины, высоты и глубины; в каком столетии он был сооружен и в каком реставрирован. Она была искренно огорчена, когда нам пришлось уехать из Арля, не посмотрев каких-то развалин. Я предложила ей сплутовать и поставить крестик, не осматривая, но Алекс с негодованием отказалась.
Подобная точность и добросовестность были, конечно, смешны во время осмотра храмов и музеев, но как полезны могли они быть для будущей ее работы!
«Если бы только суметь заинтересовать ее каким-нибудь делом, – думала я, поглядывая на Алекс, – то уж, разумеется, она не бросила бы свою работу, пока не извлекла бы из нее всё, что в состоянии извлечь. За это ручалась ее культура, наследованная от длинного ряда образованных дедов».
Приехав в Париж, мы немедленно обратились за советом к «первой русской адвокатке», Елене Миропольской. К большому нашему удивлению, русского в ней ничего не оказалось. Дочь русского и польки, она с детства воспитывалась в Париже и представляет типичную парижанку, хорошенькую, грациозную, элегантную, практичную и деловитую. Она подробно и обстоятельно объяснила нам, каким образом можно было из простой смертной превратиться в адвокатку.
Предательство Цезаря любимцем (а, возможно, и сыном) и гаучо его же крестником. Дабы история повторилась — один и тот же патетический вопль, подхваченный Шекспиром и Кеведо.
Прошла почти четверть века с тех пор, как Абенхакан Эль Бохари, царь нилотов, погиб в центральной комнате своего необъяснимого дома-лабиринта. Несмотря на то, что обстоятельства его смерти были известны, логику событий полиция в свое время постичь не смогла…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.