Мои песенки - [5]

У ней влюбленный вид,

А Звездочет всю ночь сполна

За звездами следит.

Бледнея каждою весной,

Как лилия в снегу,—

Она с особенной тоской Глядела на слугу…

Был недогадлив тот слуга…

Но все же как-то раз

Воскликнул вдруг слуга: «Ага!»

И… кончен мой рассказ!

Отсюда вывод же такой: —

Коль мужем стать пришлось,

Смотри ты лучше за женой,

А звезды — брось!

ПЕСЕНКА О НЕКОЕЙ КИТАЙСКОЙ БАРЫШНЕ

В молчанье, с улыбкой лукавой,

В Китае китайский пьет чай

Китайская барышня Ао —

Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай.

Согласно привычке старинной

Пыхтя от любовных забот,

К ней как-то с умильною миной

Явился китайский Эрот:

«Послушайте, барышня Ао,

Нельзя же все время пить чай!

Ах, барышня Ао, в вас, право,

Влюблен целиком весь Китай!

Взгляните, как ясен день майский!

Вот глупая!» И, на финал,

Он в злости ее по-китайски

«Китайскою дурой» назвал…

И быстро ушел, негодуя,

Прервавши с ней свой разговор…

Вот все!.. Что ж поделать могу я,

Когда вдалеке до сих пор:

В молчанье, с улыбкой лукавой,

В Китае китайский пьет чай

Китайская барышня Ао —

Сун-Фу-Липо-Тань-Ти-Фон-Тай!..

ЕРЕТИЧКА

От Люксембурга до Бастильи,

Еретикам на вечный страх,

Герольды папские трубили

На всех парижских площадях:

«Мы, добрый Папа Лев IV-й,

Скорбим о дщери Анж Питу,

Продавшей явно душу черту

За неземную красоту».

И вот, в знак милости Господней

К ней, пребывающей во зле,

Казнить ее велел сегодня

Наместник Бога на земле!..

И к Анж Питу в час утра ранний

С молитвой кроткой на устах

И с папской буллою в кармане

Пришел напутственный монах.

Она приподняла ресницы:

— Ах, как безжалостны все вы!

На небо к Господу явиться

Я не могу без головы:

Казни меня, но без увечья!

Должна же я, пойми, монах,

С моим возлюбленным при встрече

Поцеловаться в небесах!

ДВЕ СЕСТРЫ

Их две сестры: одна от неба,

Ну а другая от земли!

И тщетно жду: какую мне бы

Дать боги Случая могли:

Вот ту, которая от неба,

Иль ту, другую — от земли?

Одна как статуя Мадонны,

Ну а другая как вертеп!

И я вздыхаю сокрушенно:

В которую влюбиться мне б!

Вот в ту, что статуя Мадонны,

Иль в ту, другую, что вертеп?

И та, что статуя Мадонны,

И эта, что наоборот,

Вдруг улыбнулись мне влюбленно!

С тех пор сам черт не разберет:

Где та, что статуя Мадонны,

И эта, что наоборот?

ИШАК И АБДУЛ

Раз персидскою весною

Шел Абдул к Фатиме в дом

С нагруженным косхалвою

Очень глупым ишаком!

Шел Абдул и пел: «Всю ночь-то

Процелуюсь я, да как!..

Ты ж не будешь, оттого что

Я Абдул, а ты — ишак!»

Так, смеясь весьма ехидно

И хватаясь за бока,

В выражениях обидных

Пел Абдул про ишака:

— Вот идет со мной ишак!

Он — один, а глуп, как два!

Ай, какой смешной ишак!

Вва!

И придя к ней — стук в окошко:

Вот и я, Фатима, здесь!

Целоваться вы немножко

Не интересуетесь?

Но она ему на это

Отвечала кратко, что

Мужу старому Ахмету

Не изменит ни за что.

Он сказал: «Ай, как вы строги!»

И ушел домой он… так!..

И обратно по дороге

Про Абдула пел ишак:

— Вот идет со мной ишак!

Он — один, а глуп, как два!

Ах, какой смешной ишак!

Вва!..

МАРКИЗ ФРАНСИЗ

И дни и ночи в страстной позе

Поет о розах на морозе

Перед окном девицы Клэр —

Маркиз Франсиз де Помдэтэр!

Он пел с подъемом, очень мило,

О том о сем… И выходило,

Со слов маркиза, что маркиз

В раю мог взять бы первый приз.

Он, мол, не требует награды,

Объятий, мол, ему не надо,

Зане он может только сметь:

Взглянуть, вздохнуть и умереть!

Девица Клэр вздыхать — вздыхала,

Но двери все ж не отворяла —

Не без причин, не без причин —

Боясь коварности мужчин!

Хоть Разум чуток, словно филин,

Но Дьявол тоже очень силен!

И… влез в окно к девице Клэр

Маркиз Франсиз де Помдэтэр!

И влезши к ней подобным родом,

О звездах буркнул мимоходом,

Затем увлек ее в альков,

Похитил честь!.. И был таков!

Тут и конец, хоть очень жаль.

Но если вам нужна

Еще к тому же и мораль? —

Извольте, вот она:

По вышеназванным причинам —

Не верьте, барышни, мужчинам!

ЭТО СЛУЧИЛОСЬ В СЕВИЛЬЕ

Это случилось в Севилье,

Где любят все в изобилье,

С донной Эльвирой д'Амор

Ди Сальвадор!

Шли по ночам целоваться

Юношей ровно 12

К донне Эльвире д'Амор

Ди Сальвадор!

Но вдруг, схватившись за сердце,

Стукнул тринадцатый в дверцы

К донне Эльвире д'Амор

Ди Сальвадор!

Но был отвергнут навеки

Этот тринадцатый некий

Донной Эльвирой д'Амор

Ди Сальвадор!

Ибо одно достоверно:

Очень была суеверна

Донна Эльвира д'Амор

Ди Сальвадор!

ГЛУПАЯ ШУТКА

Как горний отблеск Парадиза,

И непорочна и светла,

Одна французская маркиза

Жила, пока не умерла.

Она была верна супругу

И днем, и ночью, и в обед…

И на галантную услугу

Всем кавалерам был ответ:

— Послушайте, где ваш рассудок?!

Терпеть не могу глупых шуток!

Сказали ей у Парадиза:

— Ну-с, кроме мужа своего

Кого любили вы, маркиза?

Она сказала: «Никого!»

И, в удивлении, ее стал

Тогда разглядывать в кулак

Невозмутимый Петр Апостол

И наконец промолвил так:

— Послушайте, где ваш рассудок?!

Терпеть не могу глупых шуток!

СОБАЧИЙ ВАЛЬС

Длинна, как мост, черна, как вакса,

Идет, покачиваясь, такса…

За ней шагает, хмур и строг,

Законный муж ее — бульдог!

Но вот, пронзенный в грудь, с налета,

Стрелой собачьего Эрота,

Вдруг загорелся, словно кокс,

От страсти к таксе встречный фокс!

И был скандал! (Ах, знать должны вы

Бульдоги дьявольски ревнивы!)

И молвил встречный пудель: «Так-с!

Не соблазняй семейных такс!»

И, получив на сердце кляксу,

Фокс так запомнил эту таксу,