Мои друзья - [12]

Если, действительно, он найдет мне женщину, молодую и красивую, которая бы меня любила и не обращала внимания на мое белье, почему не принять?

– Найти красивую женщину непросто.

– Не в наше время; моя ради меня бросила своих вздыхателей. Я счастлив с этой девчонкой.

Я бы хотел друга несчастного, бродягу, как я, по отношению к которому у меня не было бы никаких обязательств. Я думал, что Бийар будет этим другом, бедным и хорошим. В этом я ошибся. То и дело он напоминал мне о своей любовнице – что погружало меня в еще большую меланхолию.

– Батон, приходи ко мне завтра после ужина, увидишь малышку. Я живу на улице Жи-ле-Кер, отель Канталь.

Я согласился, потому что не осмелился отказаться. Я чувствовал, что у меня никогда не хватит смелости пойти в гости к счастливым людям.

Значит, мои отношения так и будут всегда заканчиваться смехотворным образом?

Мы поднялись. Я увидел себя в зеркале до плеч; выглядел я, как на суде присяжных. Несмотря на то, что я много выпил, я себя сознавал. Тем не менее, контуры моей груди были расплывчаты, как чья-то слишком длинная тень.

Я пересек зал, следуя за Бийяром.

Снаружи зверский ветер хлестнул меня по лицу, как в двери вагона. Какую-то секунду я имел намерение проводить моего товарища, но воздержался: к чему все это? Взаимопонимания к тому же нет. Он был любим, богат, счастлив.

Вдобавок пробило девять часов.

Сказать «до свиданья» первым я бы не решился; Бийар был менее деликатен.

– До завтра, Батон.

– Угу, до завтра.

Я шагал прямо вперед, пока не вышел на знакомую улицу.

Бары были полны, теплые и освещенные.

Несмотря на то, что жажда меня не мучила, мной овладело сильное желание чего-нибудь выпить. Я сопротивлялся этому до тех пор, пока не подумал, что сегодня я не сделал никаких пустых затрат.

Я вошел к Бьяру.

Вокруг стойки плыл пар, как в ванной комнате. Гарсон рассматривал бокал на прозрачность.

Я заказал то, что было дешевле всего: чашку черного кофе.

– Большую?

– Нет, маленькую.

III

Назавтра я провел день, повторяя, что не пойду к Бийару. Он способен ласкать свою любовницу передо мной. Она сядет ему на колени. Будет щекотать ему ухо.

Эти знаки дружбы вывели бы меня из себя.

Любящие – эгоисты и невежи.

В прошлом году молодожены жили в комнате, где сейчас молочница. Каждый вечер они облокачивались на окно. По звукам их поцелуев я мог сказать, были то поцелуи в губы или в тело.

Чтобы их не слышать, я шатался по улицам до полуночи. Когда я возвращался, я раздевался в молчании.

Однажды, к несчастью, ботинок выпал у меня из рук.

Они проснулись, и снова начались звуки поцелуев. В ярости я постучал в стену. Я человек не злой, и несколько минут спустя я пожалел, что помешал им. Должно быть, они смутились. Я принял решение принести им извинения.

Но в девять утра взрывы смеха снова пронзили стену. Влюбленным было наплевать на меня.

Вечером после ужина я прогуливался по бульвару Сен-Жермен. Магазины погасили свои огни. Арки фонарей освещали листву деревьев. Трамваи, длинные и желтые, скользили без колес, как коробки. Рестораны пустели.

В воздухе разнесся бой. Восемь часов.

Хотя Бийар и не был идеальным другом, я не переставал думать о нем.

Мое воображение создало идеальных друзей на будущее, но в ожидании их я готов был довольствоваться чем угодно.

Возможно, его любовница и не красивая. Я заметил, что женщины, которых мы не знаем, всегда представляются нам красивыми. В армии, когда какой-нибудь солдат в полку рассказывал мне о своей сестре, о своей жене, о своей кузине, я тут же представлял себе великолепную девушку.

Не зная, чем занять время, я направился к отелю Канталь. По дороге я подумал было повернуть назад, но перспектива пустого вечера быстро прогнала это слабое намерение.

Улица Жи-ле-Кер пахла стоячей водой и вином. Сена текла рядом с сырыми домами этой улицы. Дети, которые ее пересекали, имели в руках литровые бутыли вина. Прохожие шли по мостовой; можно было не бояться машин.

То там, то сям эти пустынные лавки, которые закрываются поздно, продавали вареные овощи, зеленое пюре и картошку, которая дымилась в цинковых тазах.

Было слишком рано идти к Бийару. Я не люблю являться сюрпризом к людям, потому что они вообразят, что я пытался узнать, что у них на ужин.

От пальто у меня немели плечи. Судорога в боку заставляла идти согнувшись. Вечерами лучше не садиться на скамью, вызываешь жалость.

Потому я зашел в бар на площади Сен-Мишель и, по привычке, заказал черный кофе. Я повесил шляпу в угол, перед зеркалом.

На керамических стенах прекрасные египтянки наполняли кувшины. Два господина в современных костюмах играли в шахматы. Поскольку правила этой игры мне незнакомы, я не понимал ничего в геометрическом развитии пешек.

Гарсон в куртке из ткани альпага, разрезанной на животе, принес мне кофе. Он был вежлив. Он даже принес мне "Иллюстрасьон" в картонной папке.

Едва я открыл это издание, как запах глянцевой бумаги напомнил мне, что я нахожусь не в своем окружении. Все же я пролистал журнал. Чтобы рассмотреть фотографии, я должен был наклоняться, потому что они отсвечивали.

Время от времени я бросал взгляд на свою шляпу с тем, чтобы удостовериться в ее присутствии.