Мои алмазные радости и тревоги - [12]

В 1957 году Амакинская экспедиция крепнет и развивается. Возникают новые сезонные и стационарные партии, поисковые, разведочные и картировочные. Количество работников экспедиции переваливает за четыре тысячи. Продолжают прибывать молодые специалисты: геологи, геофизики, геодезисты, механики.

База экспедиции растёт как на дрожжах. Посёлок тянется в сторону Антоновки. Строятся двух- и четырёхквартирные дома, баня, общежитие. На улице Молодёжная с одной стороны возводится двухэтажная десятилетняя школа, с другой — строятся коттеджи для руководителей экспедиции. На берегу Вилюя сооружаются здание конторы экспедиции с видом на речные просторы, клуб, детский сад и камеральные помещения. В строй они войдут только в 1958 году, а пока и геологи и геофизики ютятся в тесных комнатах нижней камералки, построенной на болоте и утопающей с весны до осени в грязи. Впрочем, работалось там дружно и весело, и всем службам вроде бы хватало места. Даже сотрудникам бюро оформления и физикам лаборатории Красова с их громоздкой аппаратурой. Неудобство доставлял только туалет, к которому надо было пробираться по хлипким мосткам, хлюпающим в болотной жиже. Но и с этим мирились все. Летом основная масса геологов и геофизиков находилась в поле, и их эти неудобства не беспокоили.

В 1957 году произошло очень важное для геологов-алмазников событие: с алмазов частично была снята завеса секретности. Об истории открытий, о методах поисков и разведки, о геологии месторождений алмазов стало возможным говорить и писать. В открытой печати появились первые статьи об алмазах. А в конце 1957 года была выпущена и первая книга о якутских месторождениях. Она так и называлась «Алмазы Якутии». Книга была сотворена наспех, поэтому в ней имелись серьёзные огрехи. К примеру, за кимберлит были выданы горные породы, обусловившие трубочную магнитную аномалию АА-63-64 на правобережье Малой Ботуобии (трубка Коллективная). Лишь позднее, после детального изучения шлифов и минералогического состава, кандидаты г.-м. наук А. П. Бобриевич и Г. Н. Смирнов пришли к выводу, что это базальтовые эксплозивные брекчии, ничего общего с кимберлитами не имеющие. В следующей книге «Алмазы Сибири», изданной в 1958 году, упоминаний о трубке Коллективная уже нет.

Любопытно, что в списке авторов книги на первом месте стоит М. Н. Бондаренко. Ясное дело, что он ни строчки в этой книге не написал. Но в те годы считалось как-то естественным вписывать в число соавторов книг и статей руководителей предприятий, а иногда и сторонних лиц из научных кругов и партийных органов. Никто из действительных авторов этим не возмущался. Так было принято и при распределении наград. Лишь позднее те же амакинцы осознали неестественность такого порядка вещей, и в соавторы книг и статей начальство более не приглашали. А когда новый начальник экспедиции (после Бондаренко) М. А. Чумак вознамерился претендовать на Государственную премию за разведку Айхала, хотя и не принимал в ней непосредственного участия, то НТС Амакинки ему в этом отказал.

КИМБЕРЛИТЫ И МАГНИТНЫЕ ПОЛЯ

Как и всегда в истории событий, в начале было слово. И слово это произнёс Петр Николаевич Меньшиков — начальник Восточной экспедиции Западного геофизического треста (была такая экспедиция в 1954—1957 годах в Нюрбе, и был такой трест на берегах Невы, располагавшийся, кстати, в одном из великокняжеских дворцов по соседству с Эрмитажем). Где-то в мае 1957 года П.Н. вызвал меня и сказал: «Организуй лабораторию физических свойств горных пород и разберись с магнитными аномалиями на Далдыне. Что там за отрицательные поля над кимберлитовыми трубками?»

Слово начальника — закон для подчиненного. Я стал вынашивать идею организации лаборатории физических свойств при экспедиции. Полгода читал литературу, ходил туда-сюда по службам экспедиции, ездил в командировки, портфель мой наполнялся бумагами, но дело не двигалось с места, поскольку не было помещения, где бы можно было установить аппаратуру и разложить образцы. С отрицательными магнитными аномалиями я, правда, разобрался довольно быстро, для этого не требовалось особых познаний и трудов. Летать же на Далдын тогда было довольно просто, самолёты летали ежедневно, иногда делали по нескольку рейсов в день. И мы запросто наведывались в аэромагнитную партию к моему однофамильцу Евгению Саврасову, у которого была прекрасная баня на берегу старицы.

Наконец, дали мне половину только что построенного двухквартирного дома на Убояне за речкой Нюрбинка. Лёд, как говорится, тронулся, и я приступил к оборудованию лаборатории. Сделал прочные фундаменты для приборов, установил изготовленный в Ленинграде большой астатический магнитометр, поместил измерительную систему в двухметровые кольца Гельмгольца (применяемые для компенсации земного магнитного поля) и хотел было начать массовые измерения магнитных свойств образцов кимберлитов и траппов, заготовленных в большом количестве. Но тут случилась оказия — командировка в Москву на курсы повышения квалификации. Грешно было туда не поехать, познакомиться со столицей, тем более, что тогда на курсах платили полную якутскую зарплату.