Мои 99 процентов - [29]

Я бы себе такое не хотела. Я бы хотела что-то в стиле кольца Лоретты: черный сапфир. Нет, не так: я хотела бы кольцо Лоретты, точка. То, что она в своем завещании оставила его Джейми, для меня совершенно необъяснимо. Она знала, что я люблю это кольцо. Она неоднократно давала мне поносить его на несколько недель со словами: «О, красота какая, до чего же тебе идет». Может, таким образом Лоретта решила за что-то меня наказать?

Едва выйдя от адвоката, я прямо на парковке перед офисом предложила Джейми выкупить у него кольцо. Это было тактической ошибкой. Его серые глаза немедленно посинели.

– Нет! – отрезал он с садистским удовольствием.

Теперь, когда он знает, как отчаянно я хочу его заполучить, это кольцо стоит дороже, чем «Мона Лиза». На мое счастье, ненормальных, готовых выйти замуж за Джейми, на горизонте пока не наблюдается.

Когда я решаю, что пора повзрослеть и перестать валять дурака, солнце уже садится. Я обнаруживаю Тома в одиночестве на заднем дворе. Он что-то пишет в блокноте, высунув кончик языка.

– О, да ты просто воплощенное усердие.

– Вне всякого сомнения.

Он телефоном фотографирует ступеньки заднего крыльца. Я никогда прежде не обращала на них внимания, но они выглядят живописно рустикальными. С топотом поднимаюсь на крыльцо, и доски пружинят под моими ногами.

– Прости меня, пожалуйста, – начинает он свою, наверное, заранее отрепетированную речь.

– Все в порядке, – взмахом руки прерываю его я, беру у него телефон и смотрю на последний снимок. – С этим кадром ты вполне мог бы победить на каком-нибудь фотоконкурсе. Это совершенно невыносимо! Обратить внимание на эти ступеньки должна была бы я. Интересно, на свете вообще есть что-то, чего ты не умел бы делать?

И я не шучу.

– Масса вещей. Почему бы тебе не взять камеру и не снять их? Или, может, ты могла бы снова фотографировать людей?

Кажется, он никогда не был так близок к тому, чтобы попросить меня быть фотографом у него на свадьбе. Он мнется, и я понимаю, что сейчас услышу. Просьбу, в которой не смогу отказать.

– Если тебе так уж приспичило поснимать меня…

Я с трудом удерживаюсь от желания завопить: «Нет, нет, и не проси даже!» – и не даю ему договорить.

– Я и так по уши завалена заказами и никогда в жизни больше не буду снимать людей. Кружки не жалуются. У них не бывает нервных срывов и потекшей туши. И они не оставляют отзывов в Интернете.

– Неужели кто-то оставил отзыв?

Ему никогда не пришло бы в голову погуглить мое имя.

– Разгромный, – коротко отвечаю я.

Судя по всему, я вполне заслуживаю иметь вместо таблички на входной двери лишь дыры от шурупов.

Вела себя непрофессионально. Опоздала. Явилась то ли с похмелья, то ли вообще пьяная. Думала явно о посторонних вещах. Выглядела непрезентабельно. Хамила гостям. Фотографии не в фокусе. Кадрирование никуда не годится. Лишила меня воспоминаний о самом лучшем дне моей жизни. Я намерена связаться со своим адвокатом.

Том благоразумно решает сделать вид, что ни о чем меня просить вовсе не собирался. И правильно, зачем ему рисковать тоже лишиться воспоминаний о самом лучшем дне его жизни.

– Может, если бы я оборудовал тебе студию, ты не бросила бы портретную съемку.

Он устремляет взгляд на длинное узкое здание на той стороне пруда, у изгороди. Чем оно только не служило. Когда-то давным-давно это была плотницкая мастерская дедушки Уильяма, и там до сих пор пахнет сосновыми досками. Лоретта любила сидеть в мастерской в раскладном кресле с чашкой кофе в руке и думать о дедушке. Мастерскую предполагалось переоборудовать в фотостудию для меня, а до этого – в гадальную комнату для Лоретты. Однажды летом Том даже облицевал стены изнутри и постелил ковролин, после чего Альдо перебросил его на другой объект, а за ним на следующий и еще на следующий. А моя недоделанная фотостудия так и осталась висеть у Тома над душой.

– Не вини себя, – говорю я, – но, кажется, уже слишком поздно. Тебе было не до того. Я не из-за тебя решила сменить область деятельности.

Ну, то есть, строго говоря, из-за него, но ему знать об этом вовсе не обязательно. Я и до того уже катилась по наклонной.

– Если бы ты позвонила мне, я бы приехал, – с еле уловимым оттенком упрека в голосе говорит он. – Ты ведь знаешь, что приехал бы.

– Не переживай так. Ты оказываешься рядом ровно тогда, когда нужен мне больше всего. Всегда.

Патти стоит на берегу затянутого тиной пруда. Ее передняя лапка поднимается. Я беру ее на руки и целую маленькую выпуклую головку. Из окна хозяйственной комнаты на меня смотрит Диана с таким выражением морды, которое больше всего напоминает кошачью версию «Крика».

Я прижимаю собачонку к себе:

– Патти, ты должна прекратить заигрывать с опасностью.

– И это говорит девушка, живущая в доме с проводкой, которая в любой момент может загореться. – Том протягивает мне свой блокнот и принимается раскладывать стремянку. – В голове не укладывается, что Лоретта жила в этом доме. Почему она не попросила меня отремонтировать его много лет назад? – Он начинает горячиться. – Как можно было жить в доме с таким количеством проблем?

Я против воли начинаю смеяться.

– Ей не нужен был геморрой с ремонтом. Она говорила, цитирую: «Потом сама со всем этим разберешься».