Могильщики талантов - [49]

С каждой встречей Астролягов всё больше разочаровывался в кумире. Чтобы сохранить тёплые чувства к автору, следовало ограничиваться контактом с его произведениями. Этот опыт должен был появиться, но сначала повлечь издержки.

— Ах, это что? И это мне? — Черкезишвили укладывал авторские экземпляры в рюкзак, когда Алексей протянул ему ещё одного «Нищего и мёртвого».

— Это мой, редакторский, — Астролягов раскрыл книгу на авантитуле и подал чёрную гелевую ручку. — Гурам Вахтангович, можно автограф?

Мэтр, не задумываясь, быстро черкнул средней длины надпись, набор которых скопился у него в голове за десятилетия раздачи автографов подобно залежам каменного угля.

«Моему дорогому редактору на вечную память». Дата, подпись. Косой размашистый почерк. Две трети страницы. Мэтр писал, держа том на полусогнутой руке, как блокнот. Это было произведение искусства, выверенное огромным количеством повторений.

«Алле покажу!» — со мстительной радостью подумал Астролягов и тут в нём включился бульварный журналист, мнительный и подозрительный до синдрома поиска глубинного смысла.

«На вечную память? — перепугался он. — У этой книги редактором был покойный Веня».

Должно быть, его растерянный вид вызвал у Черкезишвили сочувствие, потому что Гурам Вахтангович мягко потрепал его по плечу и добродушно сказал:

— Что, первый автограф классика? Привыкайте, молодой человек.

И, чтобы хоть немного сгладить разделившую их пропасть, Астролягов осмелился напомнить мэтру, что он — ничтожный автор пред лицом редактора:

— Как вам обложка?

Черкезишвили взял у него из рук книжку, демонстративно глянул на лицевую часть и лучезарно улыбнулся.

— Отличная обложка, — он вернул томик Алексею. — Отличная!

* * *

Скандал разразился там, где не ждали, и развился в том направлении, о котором подумать не могли.

Игорь снял трубку внутреннего телефона, окаменел лицом, уставился на Алексея.

— Сейчас идём.

Деревянным движением положил трубку и встал.

— К директору.

— Что случилось? — в коридоре спросил Астролягов.

— Ничего хорошего. Сейчас нам объяснят.

Сверху по лестнице шелестели торопливые шаги.

Редакторов догнали возле отсекателя административного этажа. Это был дизайнер с тоннелем в ухе, имя которого постоянно вылетало из головы, и Астролягов звал его про себя нгандонским человеком. С ним — начальник вёрстки.

— Попались, косячники? — приветствовала секретарша ободряющим тоном.

— Что случилось, Лена? — справился Игорь, который был с ней на короткой ноге.

— Черкезишвили бучу устроил.

— Как шеф? — быстро спросил Игорь.

Секретарша ухмыльнулась во всю желтозубую пасть старой лошади и мотнула мордой на дверь.

— Сейчас вставит вам пистон. Двигайте, работнички.

Самый хитовый автор оказался самым склочным. Он не стал размениваться на мелочи, а пришёл к самому главному и закатил истерику возле кормушки.

— Я виноват, — хмуро сказал Игорь. — Я должен был проверить макет сам лично, потому что новый сотрудник, — он кивнул на Алексея, — может не знать нюансов.

«Сталин расстрелял своих астролягов», — подумал Астролягов. История с газетой повторялась. Невнимательность к дизайнерам-верстальщикам губила его, а подлые дизайнеры устраивали козни и втихомолку радовались.

Сидячих мест в заваленном книгами кабинете на всех не нашлось. Сотрудники выстроились в ряд напротив стола, где мог бы лежать ковёр. Матвеев в упор смотрел на них, скрестив руки на груди.

— Позиция литературного отдела мне понятна, Игорь Михайлович. Теперь я хочу заслушать объяснения художественной части. Как так получилось, что на лицевой стороне и на заднике псевдоним написан правильно, а на корешке — с кучей ошибок? — специально для дизайнеров-верстальщиков повторил генеральный директор, имея все основания не сомневаться в их интеллекте.

Начальник вёрстки с укоризненным испугом повернул жало к дизайнеру, недвусмысленно переводя стрелку на подчинённого.

— А что? Я не знаю, — нгандонский человек схватил со стола экземпляр «Нищего и мёртвого», ткнул пальцем в корешок. — Должно быть, ошибся, когда набирал. Там местами не понять, чего автор хочет. Я по правилам русского языка набил по-привычке. Думал, что шрифт ужат, если не видно пробелов между инициалами с точками, а в слове «маньяк» кириллическое «и» поставил, потому что так правильно пишется.

— Зачем ты вообще имя на корешке заново набирал, если делал по старому шаблону? — окончательно отмежевался от беды начальник вёрстки.

— По запарке снёс. Что там набить? Секундное дело, — пожал плечами нгандонский человек.

— Взад вернуть клавиш в фотошопе нет?

— Да сделал и сделал, — вспылил дизайнер. — Что уж теперь!

— Тихо, творцы, — пресёк ссору в курятнике Матвеев. — Пока вы тут сумочками драться не начали, уясните для себя, что работу проверять надо. Не только хорошо делать, но и контролировать исполнение, Семён! — надавил он на начальника вёрстки. — Потом проверять результат. Не ожидал от тебя, Игорь Михайлович. От кого, от кого… Ты всегда проверяешь.

— Бес попутал, — повинился Игорь, заметив, что босс перешёл на «ты» и оттаял. — Тоже по запарке забыл глянуть.

— Да чего там такого-то? — возмутился нгандонский человек и чуть было не испортил всё дело, потому что Матвеев опять нахмурился. — Из-за пары пробелов? Давайте я ему листок с пробелами подарю.